Болотников протянул бобылю деньги. Афоня, зажав монеты в кулаке, показал их привратнику.
У Игнатия аж борода заходила, а в глазах заполыхали жадные огоньки.
— Давай сюды, братец. Так и быть, провожу вас к князю.
— Э‑э, нет, мил человек. Поначалу службу сослужи, а потом и награду получишь.
Привратник озадаченно заходил вдоль подклета. Князь Андрей Андреевич крут на расправу. Выпускать мужичков не велено. А вдруг у них какой злой умысел противу князя. Случись чего ‑ и головы тогда не сносить.
А бобыль все заманчиво вертел монетами, смущал привратника, говорил речисто:
— Али тебе обновка не нужна, отец родной? Отомкни замок, батюшка. А мы тихонько и в хоромы. Людишки мы смирные, князя долгими речами неволить не станем. Порадей за мирское дело. А уж коли тебя князь слегка кнутом и попотчует ‑ стерпи, милок. Полтина на дороге не валяется.
Игнатий покряхтел, покряхтел и отомкнул висячий замок на двери.
— Грех на душу беру, православные.
— Один бог безгрешен, отец родной. Нет на Руси человека, чтобы век свой без греха прожил. У святых отцов не найдешь и концов, батюшка, ласково проронил Шмоток, отряхивая с себя ржаную мякину.
Болотников поднялся с пола и тихо похвалил бобыля:
— Тебе только думным дьяком быть, Афоня. Ну и хитер!
Привратник, воровато озираясь по сторонам, подвел мужиков к терему. Кабы Якушка не заметил, тогда ‑ пропащее дело.
По двору сновали холопы в легких летних кафтанах и сенные девки в цветастых сарафанах, бабы в повойниках[81], кокошниках[82] и киках.
Поднявшись на красное крыльцо, Болотников решил про себя: "Ежели князь жита крестьянам не даст ‑ о грамотке ему поведаю. Была не была. Иначе голодовать всему страдному люду".
— У спального холопа Игнатий выведал, что князь только что покинул моленную и теперь снова собирается в сад дрова поколоть.
Привратник легонько стукнул в дверь, перекрестился, вошел в палату и разом бухнулся на колени. Задевая длинной пегой бородищей заморский ковер, проронил со смирением:
— Уж ты прости раба своего, батюшка князь. Не прикажи казнить, дозволь слово молвить.
Андрей Андреевич недовольно глянул на своего холопа. Такое случалось впервые, чтобы холоп без спросу, без ведома в палату вваливался.
— Уж не во хмелю ли ты, Игнашка? ‑ строго спросил князь.
— Отродясь на службе твоей зеленым винцом не баловался, батюшка князь. Привел я к тебе двух мужичков. Уж больно дело у них до тебя велико, сказывают. Прими, милостивец, ‑ торопливо выпалил Игнатий и, не дожидаясь княжьего слова, на свой страх и риск распахнул дверь. В палату вошли гонцы, перекрестились на правый угол, низко поклонились князю.