Пожалуй, и впрямь зря оробел Карпушка Веденеев. Приказчик Калистрат Егорыч, отъезжая в Москву, в верстах трех от деревеньки Митрия Флегонтыча семерых челядинцев с самопалами оставил для дозору и наказал им строго‑настрого:
— В княжью вотчину Капусту не впущать. А ежели Митрий вздумает силой на село ворваться ‑ затеять свару. Так князем велено.
Оружные люди согласно закивали головами и остались в дозоре. Соорудили шалаши за княжьими полями и всю неделю поджидали грозного гостя. Но Капуста не появлялся.
Челядинцы засобирались было домой.
— Зря здесь торчим, братцы. Капуста бы сразу беглых мужиков хватился. Укатил он из деревни на цареву службу, а мы тут под дождем мокнем и кормимся впроголодь. Айда в княжьи хоромы. Там и тепло и харч справный подают, ‑ уговаривал челядинцев холоп Никита Кудеяр.
— Верно, ребята. Надоело здесь денно и нощно сидеть, да и без девок тошно, ‑ поддержал Никиту Тимоха Шалый.
Оружные люди, махнув рукой, принялись раскидывать шалаши. Но в это самое время, словно подслушав холопий разговор, на дороге от Подушкина показался наездник, поднимая за собой клубы пыли.
Тимоха перекрестился и затряс самопалом в сторону всадника.
— Резво скачет. И кого это угораздило. А, может, кто из Москвы с недоброй вестью.
Челядинцы оставили шалаши, взмахнули на коней и принялись ждать, съехавшись на дороге.
— Капуста, братцы! ‑ ахнул Тимоха, признав по могутному телу дворянина.
Митрий Флегонтыч перед самыми холопами резко осадил коня, закричал сердито:
— Чего столпились, дьяволы? А ну, прочь с дороги!
— Укроти свой гнев, батюшка. Не велело нам ни конных, ни пеших в вотчину впущать, ‑ смиренно развел руками Тимоха.
Митрий Флегонтыч одет так, словно на ратную брань собрался. На голове ‑ шапка‑мисюрка с кольчатой бармицей, на груди, поверх зипуна, берендейка с огневым зарядом, за малиновым кушаком ‑ пистоль в два ствола, сбоку ‑ сабля пристегнута. Лицом грозен, глаза по‑разбойному сверкают.
— Отчего нельзя? ‑ рявкнул Капуста.
И Тимоха промолвил, как было приказчиком наказано:
— Смертный мор в вотчине объявился, батюшка, потому пути‑дороги на село всякому заказаны.
— Хитришь, холоп. На селе мои беглые мужики укрылись. Сойди с дороги!
Оружные люди подняли самопалы, пытаясь устрашить грозного дворянина. Но не таков Митрий Капуста! Выхватил из‑за кушака пистоль, бухнул поверх челядинцев из одного ствола, обнажил саблю, гаркнул на все поле:
— Убью, дьяволы‑ы‑ы!
Кони шарахнулись в стороны, а Митрий Флегонтыч, едва не полоснув саблей Тимоху, пришпорил своего скакуна и стрелой помчал к Богородскому.