Болотникова дернул за рукав кафтана Тимоха Шалый, прошептал тихо:
— На нашего приказчика Калистрата обличьем схож. Гы‑ы‑ы…
— И впрямь, ребяты. Из‑за конской головы одна шапка торчит. Мелковат государь наш, ‑ вторил бывшему холопу Никита Кудеяр.
— Будя вам, мужики, ‑ сердито прошипел на односельчан степенный чернобородый ратник. ‑ Государь державными делами велик. И богомолец он первейший.
Когда Федор Иванович объехал весь полк, приземистый и широкогрудый воевода Тимофей Трубецкой зычно прокричал, обратившись лицом к воинам:
— Слава великому государю!
И передовой полк дружно отозвался:
— Слава! Слава! Слава!
А затем разноголосо понеслось:
— Долгих лет жизни государю!
— Разобьем поганых!
— Постоим за святую Русь!
Ночь. Тихая, звездная. Густой туман низко стелется над Москвой‑рекой. Русская рать затаилась. Не разжигая костров, бодрствует, поджидая ордынцев.
Иванка прилег возле коня, прислушиваясь к выкрикам дозорных. Внезапно его плеча коснулась легкая рука.
Болотников обернулся и обрадованно воскликнул:
— Здорово, друже! Как сюда угодил? Не думал тебя здесь повстречать.
— Чего не чаешь, то скорее сбудется, ‑ посмеиваясь, обнимал Иванку Афоня Шмоток. ‑Да токмо ты потише, парень. Кабы князь не услышал.
— Выходит, сбег с конюшни?
— Сбег, Иванка. Уж мне ли на дворе сидеть, когда басурмане под Москвой. Уж лучше в чистом поле помирать, чем в неведении томиться…
— Как разыскал меня? Экий ты проныра.
— Нелегко разыскать было. Как только к лагерю подошел ‑ меня оружные люди остановили. Кто да что и почему по ночам шатаешься. Одним словом, не поверили мне и в ратный городок не впустили. А тут вскоре обоз к лагерю шел. Пушечные ядра везли. Одна телега в колдобине застряла. Помочь пришлось. Вытолкал телегу, а сам под рогожкой спрятался. Так на фитилях в стан и приехал. Обошлось, слава богу. Не приметили во тьме. Потом зачал о князе Телятевском спрашивать. Отбился‑де, от своих, помогите, православные. Поди, часа три по стану блуждал, покуда тебя сыскал. Теперь вместе злого ворога бить будем.
— Эх, ты, ратник! ‑ обнимая за плечи Афоню, тепло вымолвил Болотников. ‑ Давай подкрепись. Чай, голоден?
Иванка поднял с земли железную миску, прикрытую чистой тряпицей, протянул бобылю.
— Тут вареное мясо да пшеничного хлеба ломоть. Князь Телятевский со двора своего доставил. Вдосталь нас кормит. Эдак бы в вотчине на севе.
Афоня от снеди не отказался. С обеда в животе и крохи не было. Ел и весело приговаривал:
— И муха набивает брюхо.
Но вдруг чья‑то сильная рука подняла Афоню с земли на ноги.
— Ух, ты мне пустобрех! Пошто княжью волю нарушил?