— Сука! — сказал полковник. — Сука. Ты спала с ним.
Настя презрительно сощурила глаза. Тихорецкому было хорошо знакомо это выражение. Он влепил жене пощечину — голова мотнулась, не прикуренная сигарета упала в тарелку. Пал Сергеич тихонько матюгнулся. Бить-то ее, суку, пожалуй что и нельзя: хрен его знает, что там в мозгах после этой… как ее?… дуральной гематомы. Докторишки говорили: возможны последствия.
— Да, спала. Я спала с ним, Пашенька, — сказала Настя с улыбкой и взяла другую сигарету. Щелкнула зажигалкой.
Мне плевать, спала ты с ним или нет… мне плевать на это. Где бабки? Голубоватый дымок плыл по кухне. По уютной кухне, где мирно ужинает семейная пара. Уважаемые люди, полезные члены нашего демократического общества. Первый заместитель начальника ГУВД и народный судья. Ради Насти майор Тихорецкий восемь лет назад бросил семью. А тогда на эти вещи смотрели по-другому. Советскому человеку, офицеру милиции, коммунисту такие фортели не к лицу… Но Паша плюнул на все и поступил как мужик. С тех пор утекло много воды.
— А ведь он чуть не убил тебя, Настя.
— Это не он, Пашенька, — ответила Настя почти ласково, но глаза смотрели с прежним упрямо-презрительным прищуром. Павел Сергеевич налил себе водки… Влепить бы этой суке пощечину! Влепить так, чтобы свалилась с табуретки. А потом поставить раком и драть. Драть, как блядь дешевую, сучку вокзальную… Полковник выпил водку, рукой взял маленький маринованный хрустящий огурчик, но закусывать не стал, положил обратно.
— Давай по-серьезному, Настя. В прокуратуре ты можешь лепить, что хочешь. Я читал твои показания: неизвестный… ниже среднего… черное пальто… Следаку что? Ты сказала, он записал… Но я же опер, Настя! Не самый хуевый, кстати… — Она усмехнулась. — Я провел свою проверочку. Соседка с первого этажа видела другого мужчину. По всем приметам — Зверев! Ну?
Столбик пепла упал с Настиной сигареты, рассыпался прахом по ломтику нежнейшей лососины. Под глазами у Насти лежали глубокие тени, левая щека покраснела… Ну, сука, где бабки? Где сто пятьдесят тонн зелени, взятых у Джабраилова?
— Он же хотел тебя убить, Настя. Из-за денег! Ты понимаешь это?
Тихорецкая молчала, стелился голубоватый дымок. В темноте за окном летел невидимый пушистый снег. Полковник милиции, первый заместитель начальника ГУВД смотрел сочувственно, внимательно. Он давил в себе сильное искушение ударить эту блудливую суку… Если она даст показания, что ее пытался убить именно капитан Зверев, деньги наверняка удастся вернуть. С таким козырем в руках Тихорецкий обязательно сумеет прижать его как надо… Но она не даст. Павел Сергеевич это уже понял.