— У меня аллергия на кошек. Папа Виктор, можно котик погуляет пока в коридоре?
Тут произнеслось слово, похожее на «господи», но оно прозвучало как «сспди», потому что сквозь зубы и с брезгливо прищуренным глазом по-другому и не могло звучать.
— Это его место. Пересядь сюда. — Дядя-папа снял со стула радиоприемник и брезгливо провел по нему ладонью на предмет пыли. — Небось жрать хотите? — с сарказмом спросил он и хихикнул, довольный своим оригинальным приемом. Он быстро встал, нагнулся к крошечному холодильнику, в котором мог поместиться только пакет молока, и тут же раздраженно его захлопнул со словами: — Жрать нечего. Вчера баба моя приходила, все сожрала, сволочь.
Мы переглянулись со Светкой и заржали. Мы таких никогда не видели. Действительно, прикольный мужик.
— Чего пришли? Денег нет, — с той же издевательской ухмылкой сказал он и с интересом уставился на меня.
Светка просто онемела, она даже не знала, с чего начать. Пришлось говорить мне на правах родственницы.
— Папа, я курсы закончила, сейчас работаю на телевидении…
— Папа… Тамбовский волк тебе папа! — радостно захихикал он и налил себе стакан водки. — Пить будете? — спросил он меня и Светку.
— Я буду, — спокойно ответила подруга и. продув граненый стакан, протянула его «папе».
— Смотри-ка. Мурзилка ничего, складный бабец такой… Кисули, ну расскажите что-нибудь… Мозги-то есть или дуры набитые?
Весь этот текст произносился абсолютно обыденно. Видимо, такая манера общения была для него органична, как для других «добрый день» и «спасибо»…
Светка уставилась на дядю своими мультяшными глазами и коротко сказала:
— За здоровье!
Они «хлопнули» по стакану, папа Виктор крякнул и зло сказал:
— Хочу пью, хочу не пью. Хочешь, вылью сейчас? Запросто! Мне вся эта дерьмовая жизнь ваша глубоко обрыдла. Коммунисты…баные, мамаши ваши со своими проблемами сраными, теперь Клякса этот появился. Хер знает что от него ожидать, от Гообача вашего. Сухой закон придумал, мудак. Ни одной стране мира это не принесло ничего хорошего. Разве что Америке — мафию, ха! Ненавижу… Одно существо на всем белом свете люблю, котика моего… Иди ко мне. Мурзик…
Он нежно подобрал с пола пушистого кота с охреневшими глазами и прижал к лицу.
— Ты Мурзиками всех называешь? И женщин и котов? — улыбнулась я, подмигнув Светке.
— Еще кисулями, — опять довольно хихикнул папа Виктор и закурил «Приму».
— А почему так? — осмелела после стакана Светка.
— Чтобы имен не запоминать. Кисуля — и все. — Снова налил по полному стакану себе и Светке. — Выпьем за то, чтобы скорее все сдохли, к чертовой матери!