Филипп медленно кивнул.
— Да…
— Так к чему уходить?
Действительно, к чему? Разве не этого он так хотел? Не об этом мечтал в самых сокровенных мечтах? Сейчас все могло стать реальностью, и ему так хотелось, так страстно хотелось быть рядом с отцом, который оказался точь-в-точь таким, как в его воображении. Зачем возвращаться домой, когда смерть может дать ему все, чего у него никогда не было при жизни?
— И Сатина, — шептал отец, и бархатный голос обволакивал Филиппа, укачивал его. — Ты сможешь видеться с ней сколько угодно.
Отец подошел ближе, Филипп заглянул в его любящие глаза и увидел в них воплощение всех своих желаний.
— Только скажи «да», большего не требуется.
Филипп был словно под гипнозом ласково улыбавшихся глубоких синих глаз. Таких синих. Как море, в котором можно утонуть.
— Пойдем со мной Филипп. Прошу тебя!
И тот же искушающий шепот у него в голове: «Скажи…»
— Не хочу потерять тебя снова.
«…да»
— А как же мама? — спросил Филипп. Голос был слабым и хриплым, его заглушали тяжелые удары сердца, стук крови в ушах, навязчивый шепот.
— Разбей ее часы.
— Что? — Филипп судорожно заморгал, отстранился от отца, от его синих глаз, странно поблескивавших в свете песочных часов.
— Разбей их, и мы снова будем втроем. Разбей их, и мы встретим маму у белых ворот.
— Но…
— Разбей, как однажды была разбита наша семья, и мы создадим ее заново. Мы станем той семьей, которой должны были стать, — это был уже не шепот. Шипение. — Разбей его немедленно!
— Н-нет, я не могу…
Филипп оторвал взгляд от синих глаз, и тотчас почувствовал, как что-то вязкое и противное выскользнуло из его головы. Мысли расслабились, словно мышцы, которые долго были в напряжении, и внезапно Филипп осознал, что какое-то время стоял, затаив дыхание. Его взгляд упал на тень Виктора, извивавшуюся на полу в мерцающем свете подвала. Она была похожа на змею. Казалось, что она…
Филипп оцепенел.
«Как долго ждал я этой ночи». — Он вспомнил слова отца и почувствовал, как от страха замерло сердце.
«„Ночь“. Он сказал, „ночь“». Как сказал бы дьявол.
Тень на полу двоилась.
— Ты не мой отец, — произнес Филипп, в ужасе уставившись на темптана, пытавшегося выманить его из дома Смерти. — Ты не мой отец!
Мужчина опустил глаза и увидел на полу предательскую тень. Он раздраженно фыркнул.
— Кто… Кто ты такой?
— Кто я такой? — повторил незнакомец, подняв взгляд на Филиппа. — Кто я такой?
Глаза его внезапно сделались нечеловеческими и черными как уголь, черты лица исказились. Кожа стала бледной как мел, а на лбу выросли два длинных острых рога. Под плащом, который тоже стал черным, расправились гигантские крылья.