Амулет Судьбы (Андерсен) - страница 20

Деревянная обшивка крошилась, ручка была насквозь изъедена ржавчиной. Дверь явно открывали очень редко.

Филипп и Сатина переглянулись. Затем Филипп поднял сжатую в кулак руку и постучал.

Стук утонул в темноте.

Ответа не последовало.

Филипп постучал снова. На этот раз сильнее.

Ответа снова не последовало.

— Странно, — сказала Сатина. — Он говорил, что будет дома.

— Возможно, мы пришли не туда, куда нужно, — предположил Филипп, содрогнувшись при мысли о том, что это могла быть за дверь. И что в таком случае могло скрываться за ней.

Сатина покачала головой:

— Это точно здесь.

— Надеюсь, ты не ошибаешься. — Он взялся за ручку, и дверь бесшумно поддалась. — Она не заперта.

— Тогда… тогда нам лучше войти, — ответила Сатина.

Филипп кивнул и приготовился открыть дверь, когда почувствовал, как ладошка Сатины скользнула к нему в руку. Волнение от этого не утихло, зато прибавилось немного смелости.

Набравшись решимости, он толкнул дверь, и друзья проследовали в обитель Смерти.

7

Царство Смерти

Филипп не знал, чего ожидать по ту сторону двери, но в любом случае то, что он увидел, ничем не походило на его представления.

Они оказались в лесу. Говоря точнее — в месте, которое некогда было лесом. Сейчас все здесь выглядело чахлым и мертвым.

Ряды голых, скрюченных деревьев простирались по обеим сторонам от Филиппа и Сатины, словно существа, в молитве воздевшие к Небесам тысячи тоненьких пальчиков. Над ними по темнеющему небосводу медленно проплывали тяжелые тучи. Смеркалось, и тучи становились длинными и серыми. Прохладный ветер с сухим шелестом ворошил опавшие листья.

Ничто другое не нарушало полной тишины.

Не было ни птиц, ни животных, вообще никого.

Ни красок, ни жизни, ничего.

Все вокруг было мрачным и бесцветным и таким печальным, что сердце Филиппа наполнилось глубокой тоской. Казалось, вот-вот присядешь на тропинку и расплачешься.

Толстый ковер из опавших листьев покрывал землю, а под ним вилась узенькая тропинка, посыпанная гравием. Тропинка начиналась у двери и исчезла среди голых деревьев, корчившихся на ледяном ветру.

Филипп обернулся.

Темнота, из которой они вышли, колыхалась в дверном проеме. А вокруг, насколько мог видеть глаз, простирался мертвый лес. Сучья деревьев переплетались друг с другом, образуя гигантскую паутину под тусклым, затянутым тучами небом.

— Жуткое место, — сказала Сатина. Голос ее немного дрожал. — Все мертвое и такое… такое…

— Осеннее, — подхватил Филипп, растирая оголенные до плеч руки, шершавые от мурашек. На нем была лишь тоненькая футболка, сквозь которую холодный ветер пронизывал до самых костей. Он окончательно продрог.