— Этого вы никогда не узнаете, потому что это наша тайна!
Несколько дней мы с Бриттой и Анной искали новые земляничные полянки и на сеновал больше не приходили. А мальчишки играли там каждый день, и мы всё удивлялись, как им это не надоест.
Однажды мы сказали им, что у нас есть уже семь земляничных полянок, но им мы не покажем ни одной, это наша тайна.
— Ха-ха-ха! Ваша тайна ничего не стоит по сравнению с нашей! — сказал Улле.
— А какая у вас тайна? — спросила Бритта.
— Так мы вам и сказали! — засмеялся Улле.
Но Лассе возразил ему:
— Наоборот! Пусть знают. Как же они иначе убедятся, что наша тайна гораздо важнее, чем их?
— Ну скажите, скажите, какая у вас тайна? — стали просить мы.
— Пожалуйста! Если хотите знать, мы вырыли в сене девять пещер! — сказал Лассе.
— Но где, вы не узнаете никогда! — воскликнул Боссе и запрыгал на одной ножке.
— А мы их найдём! — сказали мы и побежали на сеновал искать пещеры.
Мы искали весь тот день и весь следующий, но не нашли ни одной пещеры. А мальчишки важничали и смеялись над нами.
Наконец Лассе сказал:
— Лучше сдавайтесь, всё равно вам их не найти. Чтобы их найти, нужна карта, а она хранится в надёжном месте.
— Что ещё за карта? — спросили мы.
— Обыкновенная. На ней указаны все пещеры. Мы сами её начертили, — сказал Лассе. — Она хранится в нашем тайнике.
Тогда мы с Бриттой и Анной бросили искать пещеры и стали искать карту. Мы знали, что она спрятана где-нибудь у нас дома. Лассе никогда не согласился бы спрятать её в другом месте. Несколько часов мы рылись в комнате Лассе и Боссе, перетрясли постели, перерыли комод и шкаф, но ничего не нашли. Тогда мы попросили Лассе:
— Подскажи хотя бы, к чему эта карта ближе спрятана: к птицам, к рыбам или серединка на половинку?
Мы всегда так подсказываем друг другу, когда играем в «холодно-горячо».
Лассе, Боссе и Улле долго смеялись, а потом Лассе сказал:
— Да, пожалуй, к птицам. Лопни мои глаза, если не к птицам!
И мальчишки стали перемигиваться. Мы осмотрели лампу, отогнули сверху ковёр, который висел на стене — ведь карта была спрятана где-то высоко, раз это ближе всего к птицам, — но там ничего не было.
Лассе сказал:
— Лучше сдавайтесь! Всё равно вам её никогда не найти!
И мы перестали искать.
На другой день шёл дождь, и гулять было нельзя. Лассе и Боссе куда-то убежали. Я пошла к ним в комнату и полезла по липе к Улле, чтобы взять у него почитать «Тысячу и одну ночь».
Раньше у нас на липе в маленьком дупле жила птичка. Там у неё было гнездо. Но теперь в нём уже никто не живёт. Когда я лезла мимо дупла, я увидела, что оттуда свешивается какой-то шнурок. «Интересно, зачем птице шнурок?» — подумала я и дёрнула за него. Оказалось, что к шнурку привязана бумага, свёрнутая трубочкой. Представьте себе, это и была карта! От радости я чуть не свалилась с дерева. Я забыла про «Тысячу и одну ночь», вернулась в комнату Лассе и Боссе и со всех ног побежала к Бритте и Анне. Я так торопилась, что на лестнице упала и расшибла коленку.