Дедушка ответил, что любит, но мне показалось, что не очень, так как он вздохнул и добавил:
— О-хо-хо! Что-то уж очень часто приходится ездить в гости!
Тогда дядя Эрик сказал, что последний раз дедушка ездил в гости пять лет тому назад, и ему грех жаловаться.
Наконец папа, дядя Эрик и дядя Нильс тронули лошадей, и взрослые уехали.
Тётя Лиза сказала, что чем дольше мы будем гулять с Черстин, тем лучше она будет себя вести. В полдень мы накормим её обедом, который надо всего лишь разогреть, а потом уложим спать.
— Ой, как интересно! — воскликнула Анна.
— Да, — сказала я. — Я решила, что стану няней, когда вырасту, это уже точно!
— Я тоже, — сказала Анна. — Ведь ухаживать за детьми очень просто. Если говорить с ними спокойно и ласково, они будут тебя слушаться. Я читала в газете.
— Само собой разумеется, что с детьми надо говорить спокойно и ласково, — согласилась я.
— Я читала, что есть люди, которые кричат на детей. Но тогда дети становятся непослушными, — сказала Анна.
— Кто же станет кричать на такую крошку? — сказала я и пощекотала Черстин за пятку.
Черстин сидела на одеяле, разостланном на траве, и смеялась. Она очень хорошенькая. У неё выпуклый лобик и голубые глазки. И уже восемь зубов — четыре вверху и четыре внизу. Они похожи на рисовые зёрнышки. Говорить Черстин ещё не умеет. Она повторяет только «Эй! Эй!». Но, может быть, каждый раз это означает что-нибудь другое, мы не знаем.
У Черстин есть деревянная тележка, в которой её катают. Анна предложила:
— Давай её покатаем!
Я согласилась.
— Идём, моя деточка, идём, моя Черстин, — сказала Анна и стала сажать Черстин в тележку. — Черстин поедет гулять!
Анна говорила очень спокойно и ласково, как и следует разговаривать с маленькими детьми.
— Садись, вот так тебе будет хорошо!
Но Черстин не захотела садиться. Ей хотелось стоять, она прыгала и говорила:
— Эй! Эй!
Мы испугались, что она упадёт.
— По-моему, её надо привязать, — сказала я.
Мы взяли толстую верёвку и привязали Черстин к тележке. Когда Черстин обнаружила, что не может встать, она заревела на всю округу. Из хлева примчался Улле.
— Что вы делаете? Зачем вы её бьёте? — закричал он.
— Ты с ума сошёл! Никто её не бьёт! — сказала я. — Если хочешь знать, мы говорим с нею спокойно и ласково.
— Смотрите у меня! — пригрозил Улле. — Пусть делает что хочет, тогда она не будет плакать.
Конечно, Улле лучше знал, как надо обращаться с Черстин. Всё-таки это его сестрёнка. Поэтому мы разрешили ей стоять. Я тащила тележку, а Анна бежала рядом и поддерживала Черстин, чтобы она не упала. Так мы доехали до канавы. Черстин увидела канаву и вылезла из тележки.