».
Конечно, Сталин не мог допустить, чтобы в предстоявшей государству войне Советский Союз был назван агрессором. Это было главным! Это решало очень многое, и прежде всего определяло расклад сил в столкновении стран с разными идеологиями.
Именно эти различия помешали государствам Европы преодолеть трудности и найти взаимоприемлемые решения накануне вторжения Гитлера в Польшу. У каждой из великих держав имелись свои интересы и свой подход к вопросам мировой политики. Несмотря на предложения Сталина, накануне войны Великобритания так и не пошла на меры, обеспечивающие коллективную безопасность против Гитлера, выдвигаемые Советским Союзом. Не было соглашения и с Америкой.
Поэтому Сталин не мог позволить шаги, которые могли бы расцениваться в мире как развязывание войны. Великий политик, он открыто проводил ясную и последовательную линию, чтобы доказать , что СССР не хочет войны и поэтому не может быть агрессором. Демонстрацией такой линии стало и заключение двусторонних пактов с потенциальными агрессорами.
Он прекрасно дирижировал той политической увертюрой, которая предшествовала подготовке к отражению нападения. Он уже обеспечил победу в войне политически: и пактом о ненападении с Германией, и пактом – с Японией. В его блестящей партитуре было и зондирование намерений Гитлера, и вскрывающее их Заявление ТАСС, указывающее миру на намерения Германии.
Сталин понимал, что война с Германией неизбежна, и он подготовил страну к отражению ожидаемого удара. Он создал мощную оборонную промышленность, в распоряжении Красной Армии было в достаточном количестве техники и современного оружия. Он провел скрытую мобилизацию и вывел войска на «предвоенные» рубежи. Он не имел иллюзий. И теперь, когда, изготовившись, германские войска стояли у границы страны, перед ним был все тот же выбор: или нанести упреждающий удар, или попытаться дипломатическими средствами предотвратить начало войны.
Убежденный начальником Генерального штаба и наркомом обороны, что в резерве еще есть время и наступление немцев может начаться лишь 25—26-го числа, Сталин решил до конца использовать последний шанс для удержания мира на краю пропасти. Очевидно и то, что, прежде чем повернуть ключ, пускавший в действие весь механизм военной машины, он не мог не предпринять попытки убедиться в оправданности такого решения.
Сразу после доклада наркома и начальника Генштаба о дате нападения в пределах 25—26 июня полпред в Берлине Деканозов немедленно получил поручение Сталина вручить немцам вербальную ноту. В ней говорилось об участившихся нарушениях воздушного пространства СССР самолетами люфтваффе. Только с 19 апреля по 19 июня было зафиксировано 180 нарушений границы. Как и при публикации Заявления ТАСС, Сталин вновь пытался уточнить обстановку.