Как мы видим, потери дивизии начинают резко расти с 24 июля, а их пик приходится на 26–28 июля. При этом низкие потери
27 июля, возможно, объясняются отсутствием своевременных донесений от частей, по каковой причине часть их оказалась «перенесена» на следующий день. Данные по убитым за
28 июля выглядят не совсем правдоподобно. Тем не менее из приведенной сводки следует, что за неделю боев с 24 по 30 июля дивизия потеряла 551 солдата, в том числе 112 убитыми (из них 7 офицеров). Из этого числа на 26–27 июля приходится 61 убитый и пропавший без вести и 270 раненых. Особое внимание привлекают 29 солдат, пропавших без вести 28 июля (возможно, что не за один, а за два дня), из которых 29-го к своим вышло 8 человек.* * *
К сожалению, история с окружением моторизованной группы противника в районе Череменецкого озера весьма показательна для 1941 года. Противнику, попавшему в весьма сложную ситуацию, удалось не просто вырваться из кольца без существенных потерь, но и сделать это незаметно для блокирующих войск. Разберем подробнее причины, по которым так получилось.
Командир 41-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант Астанин принял совершенно правильное решение «наносить контрудар, а не булавочный укол» [88] . А затем он поручил его выполнение командирам 177-й и 235-й стрелковых дивизий, не проконтролировав их действия и не организовав взаимодействие между ними – хотя последнее являлось его прямой обязанностью как старшего начальника.
Для ликвидации прорыва формально были выделены серьезные силы – два стрелковых полка. Однако фактически от каждого полка в бою участвовало не более батальона, да и те начали действовать с большим опозданием.
Взаимодействие танков с пехотой было организовано из рук вон плохо. Увы, такое положение продолжалось у нас вплоть до конца 1942 года. И не только потому, что пехота (как на это часто жаловались танкисты) проявляла нестойкость, пряталась за танками либо вообще не желала идти в бой. Командиры стрелковых подразделений, лейтенанты и капитаны, зачастую призванные перед войной из резерва, просто не получили от своих начальников никаких более-менее подробных инструкций. Они могли организовать атаку или отход, но совершенно не представляли, как действовать в неожиданной для них ситуации – при блокировании маневренной группы противника на незнакомой местности в условиях отсутствия сплошного фронта.
Командиров полков тоже можно понять – они и сами-то плохо представляли себе обстановку и задачи контрнаступления, имея лишь сформулированные в общих словах приказы. Через год-полтора они научатся самостоятельно действовать в подобных ситуациях: сами организовывать добычу информации о противнике, лично устанавливать контакты с соседом (зачастую через голову непосредственного руководства), автоматически, без приказа и понукания, предпринимать те или иные стандартные действия. Но это случится потом. Пока же война шла всего месяц, а дивизии участвовали в боях и того меньше.