– К тому времени уже дело-то у нас плохо было, – заговорила Оля Рощина, голосом, из которого так и не ушли до сих пор ни доброта, ни мягкость. – Как «зигфридов» прикончили, Сашка с того дня полностью возвращаться и перестала… – Она опустила голову и замолчала, словно стыдясь чего-то, – наверное, что не уберегла подругу.
– Верно, – кивнула Серафима, продолжая рассказ. – Сперва не обратилась, а потом… потом и вовсе перестала быть Сашкой. Потом Лена, Юлька и Оля не сумели сбросить крыло. Виктор был с нами все время. Утешал, подбадривал, говорил, что нужно перетерпеть, мол, а потом, как станет полегче на фронте, вернемся в институт. Там народ толковый, подумаем вместе… Подумали, нечего сказать! – последние слова она почти что выплюнула, с настоящей подсердечной ненавистью.
– Виктор нас на последнее задание послал, – подхватила Рощина. – Дескать, выдохлись немцы, это у них последний шанс. Здесь, в этих болотах, сказал, прячется их новая группа, пожиже «зигфридов», но тоже страшна. Надо, девочки, с ними покончить. Они тогда и Карманку перейти не дерзнут, а резервы наши сибирские уже на подходе.
– И ведь не соврал в этом… – эхом откликнулась Нелли.
– Не соврал, – кивнула Сима. – Сказал, надо просто фрицев здесь перебить и вернуться. Мол, в болотах они прячутся, думают, мы их там не достанем. Перебить и вернуться, сказал он. А потом, говорит, нас с фронта отзовут, вернемся на кафедру, будем разбираться. Сам с нами не пошел, дескать, вызвали к командованию. Мол, вы же мои девочки, я на вас надеюсь, рассчитываю. И без меня справитесь, «зигфриды» одни такие были.
– Справились, нечего сказать, – мрачно изрекла молчавшая до того девушка, похоже, Лена Солунь.
– Справились… – горько кивнула Сима. – Фрицы нам засаду подстроили. Не дураки были, ох, не дураки! А может, кто-то из «зигфридов» выжил-таки, надоумил, не знаю.
– Магов тех, что в болотах прятались, мы на тряпки порвали, – перебила Колобова. – Даже косточек не осталось…
– В общем, справились, как Виктор и говорил, – подхватила еще одна из девушек, видимо, Юля Рябоконь. А на темном, наполовину покрытом антрацитовыми перьями лице жили одни глаза, большие, синие. На фотографии не было видно, насколько синие. – Всех перебили, кто после первого прохода нашего уцелел – в болоте утопили.
– Пирозаряды, – изрекла Рощина, и все разом замолчали. – И, кроме этого, ни одного выстрела. Зажигалки. Какие-то особые, да еще и магией приправленные. И… заполыхало все вокруг. Мы как раз в Михеевке были… Когда… трансформация пошла за пределом. Вам это должны были хорошо читать, ты поймешь, Мария.