Машка поняла без объяснений. Не зря до Решетникова занималась Фокиным и теорией стихий Золотницкого – Джонса. Оборот «серафимов» Арнольдыч провел по формуле для воздуха, температурный предел небольшой, для ночных вылетов норма, зато облегчает обратный ход. В огненной западне температурный режим оказался превышен, и…
– И, когда мы из огня-таки вырвались, захотели вернуться – нетушки, баста. Оказалось, заперты. Больно было жутко. Метаморфоза при повышенных температурах – все системы шли вразнос. И знаешь, что было больнее всего, Мария? Вот это.
Юля провела рукой по груди. Там, раскаленный докрасна, вплавился в кожу серебряный крестик. Отцовская забота.
– Вижу, и у тебя такой. Маячок это. Только не по Курчатову заряжен. Так что знает Арнольдыч, где мы. И где ты сейчас – тоже знает. И не зря он прислал вас в этот Карманов. К нам прислал… Проверить, надежно ли заперты его… «валькирии», – Рябоконь усмехнулась, досадливо подняла крыло, которое начало погружаться в болотную жижу.
– Как поняли, что заперты, сразу догадались: никто из здешних магов такого сделать не мог, – проговорила Поленька. – Это он. Виктор. Учитель!
– Не может быть, – упрямо сжав кулаки, повторила Маша. Слова точно не желали выговариваться, повисали на губах, грозя свалиться прямо в болотный мох. – Виктор Арнольдович… Отец… он не предатель! Да и с чего вы так уверены? Он вас погибшими считает! Знает, что на болоте остались, – он и председателю нашему, Скворцову, это рассказывал! А «маячки» – так они, если и сигналят, так только о том, что вы тут, в топях! Где ж вам еще быть, коль вы погибли?! Что ж до замков – вы всех сильных магов тогдашних наперечет знали, как радистов, по «почерку»? Как оно все было? Вы точно помните?
«Серафимы» расхохотались дружно, со злым удовольствием. Машу продрало ознобом. Нет, не хотела бы она встретиться с ними на узкой дорожке, да еще и в темноте…
– Точно, точно, – отсмеявшись, бросила Серафима. – От сгоревшей Михеевки мы как раз к Карманову путь держали. Через вот это самое болото, будь оно проклято. И вдруг – как на стену налетели, да не просто там, а… ну, будто электротоком тебя бьет, да так, что светиться начинаешь. И так скверно было, еле-еле из пламени выбрались, кто-то едва в воздухе держится, перья на лету горят и выпадают, не успевали новые отращивать – а тут стена, разряды, белые молнии! – не помнили, как в топь свалились. Попытались пешком выбраться… опять не выходит. А уж коль ты, Мария, про «почерк» вспомнила – так вот, «почерк» Виктора мы в этих замках и опознали. Мы-то с ним, не забывай, плечо к плечу три месяца на фронте… там быстро все узнаешь и запоминаешь.