– Чего? – все больше терялась Люба.
– Деньги! Срочно надо. А сумма не маленькая. У моих есть, точно знаю, да уперлись, жлобы. Ненавижу! – разревелась вновь. Люба насупилась, соображая и рявкнула:
– Тихо! В ванну иди, умойся, успокойся и потолкуем. Варя притихла, лицо оттерла:
– Ничего не понимаю, туман в голове, – призналась, надеясь, что это послужит оправданием истерики.
– Вижу, – проворчала Зябликова, дверь в ванную открыла. – Прошу, только чур, не топиться.
– А я бы с удовольствием, – шмыгнула носом девушка. – Как подумаю… Почему так, а? Ведь все хорошо было! – скривилась, готовая опять разрыдаться.
– Глупые вопросы не задавай, – отмахнулась подруга, запихивая девушку в душевую. Пошла на кухню, кофе приготовила, хлопнула перед Варей чашку:
– Полегчало?
Та лишь вздохнула. В голове от холодной воды не прояснилось и глаза по – прежнему щипало от наворачивающихся слез. Безысходность одолевала.
– Где деньги взять?
– „Где, где“? Заклинание прямо.
– Да хоть криво! Диме плохо, если в клинику не поместить, врачи ни за что не ручаются. Спасать его надо. И всего какие-то пятьсот тысяч!
Люба присвистнула:
– „Всего“, – у виска крутанула. – Это тебе не пять рублей и не пятьсот. Треть квартиры считай или машина.
– Какая-то квартира и человеческая жизнь! Сравни!
– А я что? Что кричишь?
– Ничего. Делать, что не знаю, – сникла. – Мать уперлась – не дам. А у нее есть. Отец… трубку бросил.
Люба подумала и кивнула, ложку облизав:
– Правильно, что не даст. Кто такой Дима? У тебя этих Дим может сотня впереди…
– И ты туда же? Люблю я его, ясно, нет?! А он меня!
– На здоровье!
Девушки надулись друг на друга, посидели и смирили обиду. Люба к Варе подвинулась:
– Что с ним приключилось?
– Почки отказывают.
– О – о – о! Инвалид?
– Типун тебе на язык!.. Да.
– О – о – о, и оно тебе надо? Забей, а? – поморщилась. – Сдалось тебе из – за калеки на ладан дышащего нервы себе портить. Ты б на себя посмотрела, за ним что ли, на тот свет собралась?
– Да, – выдохнула. Подумала и кивнула. – Да! Как я без него буду? Никак. Если с ним, значит и я.
– Внятно. Щедро, – желчно скривилась Зябликова. – Вот на таких дурах мужчины и ездят.
– Сама дура! Сашку Напрыгина напомнить? Кто на ком ездил, кем помыкал? И ничего, прощала, глотала. А здесь другое. Дима мне муж почти! Вас послушать – ничего святого. „Брось“ и все! Самое простое, мимо пройти или сбежать. Что получается, значит, пока здоров был – нужен, люблю, а как несчастье случилось – пошел вон, не нужен?! Это что за любовь такая?!
Люба тапкой качала, в окно поглядывая, морщилась, слушая отповедь подруги и не выдержала, хлопнула по столу: