— Мои капралы не заканчивали даже приходских школ, — мысленно Ленок усмехнулся, вспомнив, как седые ветераны прихлдили к нему с просьбой «черкнуть хоть пару слов додому», — да и я свой патент получил не на экзамене. Из нас двоих именно ты настоящий «офицер и джентльмен».
— Да уж, — мичман оттянул подол робы и прищурился, с нарочитым вниманием разглядывая многочисленные пятна и дыры, — джентльмен такой, что дальше просто некуда. Достойный капитан «сброда, громко именуемого командой», — произнес он со странной гримасой, явно цитируя кого-то. — Комендант, а ты не боишься, что мы ночью перережем канат и тихо слиняем? Экий ты доверчивый. Другой бы давно приставил по солдату к каждому матросу, ну а за мою спину — не меньше двух капралов.
Ленок промолчал. В другое время он вообще бы не стал затевать этот разговор — дураку ясно, что выпускники «королевской мореходки» обычно не служат мальчиками-подай-принеси. Но сейчас его мало волновали душевные раны мичмана — гораздо важнее было узнать, насколько старательно тот заносил в тетрадь лекции. Поэтому он просто ждал, глядя, как стремительно накатывающие сумерки растворяют темный край леса.
— Если без мата — это пат, — нарушил тишину мичман. — Спасибо нашему общему покойному знакомому генералу Нессу, сумевшему обеспечить орков не только жратвой и ружьями, но и пушками. Пока мы болтаемся в небе над фортом, Зеленая Мочалка не решается высунуть нос на открытую местность... пока не решается. Он хоть и кровожадный ублюдок, но совсем не дурак. Стоит «Каракатице» улететь, и ваш хлипкий плетень снесут за пару залпов. А если мы останемся, это просто затянет агонию... на неделю? Думаю, меньше. И когда этот кусок земли, — О’Шиннах топнул ногой, — заполнится мертвецами и сумасшедшими, оставшиеся в живых сами откроют ворота, лишь бы все закончилось. Как угодно — но быстро. Проклятое корыто! — неожиданно выругался он, пнув бочку с такой силой, что едва заметно качнулась вся шхуна. — Если бы у этой лоханки был паровой котёл!
Если бы... Ленок оглянулся на багровеющую полоску. Там, на краю неба и земли в ясный день можно было различить белые искры ледников. Там, через засыпанные снегом перевалы, лежал путь к спасению — увы, надежно перекрытый встречными ветрами.
— Сколько ты сможешь взять на борт? — спросил он.
— Не знаю, — глухо произнес мичман, — Пока не затрещит киль... и если брать одних детей... сотню. Может — больше. Но — решать надо быстро.
— Я — решу! — пообещал комендант.
* * *
Холод он почувствовал еще на трапе. Воздух был неподвижен, даже прежний легкий ветерок затих с приходом темноты, и комендант решил — показалось. И снова ощутил его, уже войдя в башню, хотя на нижнем уровне уж точно не было ни ветра, ни даже сквозняка из бойниц. Здесь хранился «дежурный» запас пороха, и комендант лично следил за тем, чтобы все щели оказались тщательно проконопачены. Но холодные иголки впивались в бок и плечо, словно бы Ленок нагой стоял на горной вершине, под хлещущими ударами ледяного, до костей пронизывающего ветра.