Людмила Гурченко живет насыщенной творческой жизнью. Она продолжает сниматься в кино и поныне. Так, в феврале 2009 года закончились съемки музыкального фильма «Пестрые сумерки». Актриса не только сыграла в нем главную роль, но и написала музыку к фильму.
Кроме того, Людмила Марковна играет на сцене, участвует в концертах и даже пишет книги.
«Лучшая ее роль — это ее жизнь, — написал однажды журналист Влад Васюхин в журнале „Огонек“. — Сыграно с гениальной изобретательностью! А главное — продолжение следует».
Мне бы саблю да коня —
Да на линию огня!
А дворцовые интрижки —
Энто все не про меня!
Л. Филатов. «Про Федота-стрельца»
Леонид Филатов родился 24 декабря 1946 года в Казани в семье геолога. В 1953 году родители Леонида расстались, и он с матерью переехал в город Ашхабад. Леня Филатов был ребенком болезненным, из-за чего даже в школу пошел на год позже своих сверстников. По гуманитарным предметам он успевал хорошо (даже стихи писал), а вот с точными науками дело обстояло хуже.
В 1960 году Леня написал басню под названием «Домашнее задание и Колино призвание», которая вместе с еще одной его басней (Леня уверенно шел в своем детском творчестве по стопам Михалкова — писал «правильные» советские басни) благодаря стараниям мамы, были напечатаны в ашхабадской газете «Комсомолец Туркменистана». Лене даже выплатили денежный гонорар! Можете представить себе его радость.
Леня рос далеко не в тепличных условиях. Вот что вспоминал он сам: «Ашхабад в годы моей юности не сказать чтоб уголовный, но… южный город, смешение национальностей, темпераментов. Там и армяне, и украинцы, и евреи, и грузины, и туркмены, разумеется. И понятно, что проводить девочку вечером было мероприятие небезопасное. В этих республиках надо рождаться аборигеном. Однако тогда время все равно было иное, чем теперь. Мне вот слово „еврей“ объяснили в Москве. Живя в Ашхабаде, я это плохо понимал, ну еврей и еврей. А чем плох еврей, объяснила „великодушная“ Москва…
В Ашхабаде мне очень нравилось — там уже в середине 50-х был удивительный воздух свободы. Судите сами — главная улица города вела прямо на границу с Ираном. Многие местные глухими тропами перебирались в другое государство, минуя таможни. На базарах Ашхабада практически свободно можно было купить легкие наркотики. Я попробовал анашу — не впечатлило. Мама об этом не узнала…»
В «Комсомольце Туркменистана» общительный юноша скоро стал завсегдатаем и завел множество друзей. Позже он напишет:
«В газете я понял, что самые бескорыстные люди — это, конечно, провинциальные газетчики, и особенно южные. Там была одна ковбоечка, одни сандалии чудовищного канареечного цвета — и остальное неважно, человек шлепает в этом года три-четыре. Поэтому любые малые деньги, 20–30 рублей за какую-то публикацию, за подборку стихов, тратились на пиво с друзьями. Я не видел, чтобы кто-то особо пьянствовал из газетчиков. Пили пиво… Жара чудовищная. К пиву — только подсоленный горошек, либо еще какая-нибудь ерунда, либо горячие манты. И пиво, пиво, пиво… Вот за пивом бесконечные разговоры только о поэзии, о кино, о том, что в Москве. Бесконечные прожекты. Кто-то пишет повесть, кто-то рассказ. Этот рассказ не пропустили, и так далее… Собственно, воспитывался я этими бескорыстными людьми, в общем, нищими с точки зрения финансов, но замечательными товарищами. Казалось бы, чего им водиться с пацаном, я даже по возрасту им не подходил. Это время надолго осталось в моей памяти. Так что вот что такое город Ашхабад…»