— А наш народ превратится в прах и исчезнет навсегда?
— Ты передашь немало наших знаний, — загадочно ответил Олиний.
Но кому он их передаст? В мире осталось слишком мало чистокровных этрусков.
Олиний снял с левого указательного пальца маленькое золотое колечко.
— Возьми его. — Насколько Тарквиний помнил, это кольцо с искусно вырезанным жуком-скарабеем было на руке старика всегда. — Перед смертью отдашь его своему приемному сыну. Хотя он и римлянин, но станет другом всем расеннам. Кто-нибудь всегда будет об этом помнить.
— Приемному сыну?
— Все со временем выяснится, арун.
Тарквиний ждал, надеясь услышать еще что-нибудь.
Вдруг Олиний схватил его за руку.
— Цезарь должен помнить, что он смертен! — прошипел старик. — Не забудь! Твой сын должен будет сказать ему об этом!
— Что? — Тарквиний понятия не имел, о чем говорит Олиний.
— Рано или поздно боги все объяснят. — Затем гаруспик отвернулся и перестал отвечать на вопросы. Он ушел в себя, и этот транс продолжался до утра. Казалось, из Олиния ушла вся энергия и осталась лишь пустая телесная оболочка.
Тарквиний, у которого было тяжело на душе, приказал себе не размышлять над словами старика. Он бережно помог гаруспику поудобнее устроиться у костра и всю ночь бодрствовал, охраняя его. Он признавал предопределение, но никогда прежде не думал, что будет вынужден безропотно принять смерть самого близкого человека. Горе не давало ему покоя, и рассвет наступил раньше, чем Тарквиний сумел примириться с судьбой того, кто был ему дороже собственного отца. Он был последним гаруспиком, и сохранение древних знаний зависело лишь от него. Для этого нужно было совладать с римлянами. Усилия Олиния не должны были пропасть даром. Бремя было тяжелым, но неистовая гордость за предков давала молодому этруску цель в жизни.
Следующее утро выдалось свежим и солнечным. Благодаря высоте горы в пещере было намного прохладнее, чем в долине. В воздухе стояла тишина, небо было свободно от птиц. На голых склонах не было ни одного живого существа, но Тарквиний по опыту знал, что время для охоты самое подходящее. Следы, замеченные накануне вечером, приведут его к волкам.
Молодой этруск молча собрал мешок и съел сухарь. Гаруспик сидел на камне у входа в пещеру и безмолвно наблюдал за ним. На лице старика было написано удовлетворение.
— Спасибо тебе. За все. — Тарквиний проглотил комок в горле. — Я всегда буду помнить тебя.
— Я тоже никогда тебя не забуду.
Они пожали друг другу предплечья. Казалось, за ночь Олиний постарел еще сильнее, но его рука осталась крепкой.