Стены атриума были гладко оштукатурены и расписаны. Никогда не забывавший о своем презренном положении, мальчик рассматривал окружающее, не сходя с места, лишь вертел головой. На одной стене ярко освещенного помещения были изображены охотничьи сцены, а на других — сам Красс, ведущий войско в бой. Когда привратник заговорил, Ромул аж подпрыгнул от неожиданности.
— Здесь господин побеждает Спартака.
История гладиатора-фракийца, выступившего с оружием в руках против республики, была известна всем и каждому. Восстание рабов оказалось самой страшной угрозой для Рима со времен Ганнибала — за сто пятьдесят лет до того.
Ромул открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, заметив низкорослого человека с каштановыми волосами и неулыбчивым круглым лицом. Это был аристократ лет тридцати с небольшим, облаченный в тогу из прекрасной ткани. Его безразличный взгляд лишь мельком скользнул по рабам.
Ромул выждал, пока он не скрылся за дверью, ведущей в коридор. Все рабы с детства знали, что внимание к себе привлекать не следует.
— Того самого Спартака Грека? — Ромул еще совсем маленьким услышал историю о Спартаке и с тех пор поклонялся, как богу, человеку, который пошел поперек всех законов и правил, чтобы избавиться от своих цепей. Этот пример пробуждал в нем надежду, неиссякаемо питал его собственную мечту об обретении свободы. Об этой мечте не знал никто, кроме Юбы.
Великан привратник вздохнул:
— Какой был вождь…
У Ромула захватило дух.
— Ты знал Спартака?
— Тише! Смерти моей хочешь?
Ромул осторожно почти вплотную приблизился к рабу, на татуированное лицо которого вдруг набежало выражение глубокой печали. Он долго молчал, а потом заговорил шепотом:
— Я был в Капуе в тот самый день, когда Спартак зарубил ланисту. Одного гладиатора изранили, и он не мог больше биться. Тогда Фламиний стал бить его смертным боем, он был скор на расправу.
Ромул даже не дышал, чтобы не упустить ни звука.
— Спартак смотрел, смотрел и вдруг молча подошел к Фламинию. И одним ударом снес мерзавцу голову. А потом как крикнет: «Кто со мной?!» Первым подошел Крикс. — Голос богатыря был исполнен гордости. — А потом и мы все.
— Но ведь восстание продолжалось долго, правда?
— Больше двух лет. Мы вышибали дух из всех римских армий, которые посылали против нас.
— Мне рассказывали, что вы пошли на север…
— Мы хотели уйти к галлам. — Губы привратника растянулись в задумчивой улыбке. — Спартак хотел покинуть Италию. А потом Крикс сбил его с панталыку разговорами о свержении республики, и дела пошли все хуже и хуже.
— И Красс заставил вас вернуться на юг. — Опять же все знали, что мятежников оттеснили на пустынный выступ на самом юге Италийского полуострова и попытались запереть там, выстроив защитный вал.