Когда поток принес нас к пролому, парни схватили сначала меня, потом Нэнси, и выволокли наверх. Там грязной воды было по пояс. Но зато светло — в широкие окна, не прикрытые жалюзи, просачивался дневной свет, хоть и сумрачный, но мне после мрака подвала он показался немыслимо ярким. Нэнси кашляла рядом. Мы обе дрожали, хотя было тепло, даже жарко, и очень душно, как в бане. Антон крепко держал меня, прижимая к себе. Я не видела его лица. Иван стоял у скрытого теперь водой пролома, и чего-то ждал.
— Ж-жека… — прокашляла Нэнси, стуча зубами. — И Глеб…
В это время в воде мелькнула голова. Иван стремительно нагнулся, вцепился в мокрые волосы и стал тянуть. Из воды показалось очумевшее лицо Глеба с вытаращенными глазами. Он сразу стал хватать воздух широко открытым ртом, почти не помогая Ивану вытянуть себя из пролома на твердый пол.
— Где Жека? — закричал Иван. — Ты его видел?..
Вопрос был глупый — там не было видно ничего, там был мрак, мрак, потеря ориентации, волна, поток, полная беспомощность и слепота…
Иван отпустил Глеба и горестно выругался.
Меня трясло все сильнее. Нэнси жалко скривила рот. Губы у нее были совсем белые. Глеб обвел нас глазами, зажмурился, несколько раз сильно вдохнул и выдохнул, потер лицо руками и хрипло произнес:
— Что же я его матери-то… что же я ей скажу…
Антон выпустил меня из рук, снял очки и сунул мне. Я увидела его глаза без очков — темные и без блеска, какие-то беззащитные, как глаза наказанного ребенка.
— Я нырну, — сказал он тихо. — Его еще можно…
— Нет! — закричала я так громко, что сама испугалась своего пронзительного голоса.
— Вера! — Нэнси схватила меня за руки.
Антон сделал два шага, глубоко вздохнул и ушел в пролом «солдатиком».
Я зарыдала. Всё, я больше не могла сдерживаться. Сил и так не было, только ужас, но теперь во мне вообще не осталось ничего человеческого. Мне хотелось выть и метаться. И я стала выть и метаться. Зачем он туда полез?! В том подвале невозможно было выжить! Невозможно кого-нибудь найти! Там было темно, темно, темно! Там страшная вода крутила обломки, там не было воздуха, там уже не было Жеки, только его труп!.. Труп.
Я внезапно замолчала и засунула в рот мокрый кулак. Жека погиб. Красавчик, гитарист, чья-то безумная любовь, гордость родителей, — умер вот так бездарно, в затопленном подвале, захлебнулся, как крыса. И Тошка сейчас тоже захлебнется. Потому что невозможно найти дорогу назад в этой страшной тьме. Невозможно. Невозможно. Невозможно.
Новая волна истерики неумолимо надвигалась на меня. Я набрала в легкие воздуха, чтобы закричать, завопить изо всех сил, но тут Нэнси размахнулась и так ударила меня по щеке, что я чуть не упала.