Я разулась и молча ушла искать ванную: мне надо было отжать мокрое платье. У меня болели ноги и спина: несмотря на жару, вода, в которой мы бродили все это время, была довольно холодной, от нее мышцы сводило судорогой и колотил противный мелкий озноб. К тому же, все тело у меня было в синяках, видимо, от ударов о стенку в подвале и столкновений с обломками. Поколебавшись, я взяла из шкафчика чистое полотенце и растерлась с ног до головы.
— Вера, ты в порядке?.. — Антон легонько постучал в дверь ванной.
— Да, — ответила я, помедлив, и быстро завернулась в полотенце. — Входи.
Он вошел, посмотрел мне в лицо, потом молча снял очки и, не глядя, положил их на край умывальника.
Он был мокрый, горячий, и, когда он обнял меня, мне захотелось то ли заплакать, то ли засмеяться. Я целовала его и, вроде бы, смеялась, но скорее, все-таки, плакала. И не верила, что все это происходит со мной — этот затопленный город, эта чужая квартира, этот чужой мальчик, воевавший в Ираке и едва не погибший в мирное время в мирной стране. Я так целовала его, как никогда в жизни никого не целовала. По-моему, он испугался, что я, наконец, рехнулась от выпавших на нашу долю испытаний. Его рот был на вкус как горячее молоко с медом, которым меня поили в детстве во время бесконечных простуд. И дрожал он так же, как я в детском температурном ознобе.
Я целовала его и не могла оторваться.
— Верочка! — Нэнси нетерпеливо распахнула дверь и остановилась на пороге. — Тьфу на вас!.. Нашли время. Иди сюда, я тут обнаружила некоторое количество разных шмоток, нам же надо на себя что-нибудь надеть!..
Она была в одних трусиках, а свою роскошную грудь стыдливо прикрывала какой-то розовой тряпкой. Впрочем, это выглядело не более целомудренно, чем картинки в «Плейбое». Если бы тут каким-то чудом оказался тамошний фотограф, он бы душу продал за снимки мокрой, измученной, бледной Нэнси в прозрачных беленьких трусиках.
Я подняла с пола упавшее полотенце и замоталась в него. Антон надел очки и прислонился плечом к стене. Наверное, мы выглядели, как нашкодившие подростки. Нэнси подняла бровь, хотела что-то сказать, но удержалась. Я выскользнула из ванной, точно гимназистка, которую директриса застукала в классе с учителем музыки. Нэнси фыркнула, но снова ничего не сказала, и затолкала меня в спальню, где в стенном шкафу висело на плечиках разное хозяйское барахло. Иван уже переоделся во фланелевый спортивный костюм — штаны были ему коротки, а джемпер широк. Он сидел в кресле в гостиной и выглядел бледновато. Глеб тоже, ворча, облачился в трикотажные шаровары и майку с изображением Луи Армстронга и теперь старательно развешивал на стульях свои джинсы и рубаху в надежде, что они просохнут. Мы с Нэнси, стыдливо порывшись в шкафу, выбрали себе майки и лосины — Нэнси ее лосины были коротки, мне мои пришлось слегка подвернуть. А размер бесформенных длинных маек не имел значеиия.