Я отвела глаза и сказала, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более независимо:
— Ну, ладно. Мне нужно позвонить маме. Надеюсь, я могу это сделать?
И добавила уже более мирным тоном:
— Я думаю, мама там уже с ума сошла от беспокойства…
Стас пожал плечами:
— Звони, конечно. Мама — это святое. Только домой пока не дергайся — я потом, если понадобится, тебя провожу. Но лучше бы тебе там не появляться.
— Ты соображаешь, что говоришь? — я вскочила и по внезапной боли в коленях вдруг поняла, насколько я устала от всего этого — трупы, стрельба, погони, бессонные ночи… — Я тебе кто — женщина или спецназовец? Мне домой нужно, мне переодеться нужно, душ принять после этих гонок… И у меня там коллектив, газета! Ты что?
— Не ори, — в его голосе не было даже намека на вежливость. — Тебе что тут, трибуна? Тут люди, между прочим, раненые! Из-за твоего чертова наследства…
— Ах, вот как? — я сбавила голос почти до шепота и теперь шипела, как змея. — Из-за МОЕГО наследства, ты сам это сказал! Я никого не приглашала лезть в мои дела, набиваться мне в друзья, мужья и любовники. У меня, знаешь ли, поклонников и без твоих братьев хватает!
— Не сомневаюсь, — ответил он ядовито. — Я дамочек твоего типа видел предостаточно.
Я выпрямила спину и расправила плечи.
— Нет, милый, — сказала я нежно. — Дамочек моего типа ты за свою дурацкую жизнь еще не встречал. Так что смотри хорошенько, не скоро тебе еще удастся увидеть такую женщину. Если вообще удастся. Я, милый, штучный товар. И не только из-за наследства, как даже ты с твоими тупыми мозгами мог бы заметить.
Лежащий в кресле Горчик приоткрыл глаза и сказал тихо и грустно:
— Мисс Верник, прекратите вступать в разговоры с подследственным. И вообще — держите себя в рамках.
— Это кто тут подследственный? — спросил Стас безо всякой, впрочем, злости. — Ты лежи там, давай, и помалкивай. Тоже мне — Рембо… А ты хотела маме звонить — вот и звони. «Штучный товар».
Он обидно хмыкнул и, выбив из пачки «Мальборо» сигарету, вышел за дверь.
А я прошла по коридору и в одной из комнат нашла телефон.
— Алло?.. — мамин голос звучал так, точно она вообще не ложилась спать.
— Мама, это я, — сказала я виновато.
— Маша!.. — в голосе мамули звучало такое неподдельное волнение, облегчение и еще что-то, похожее… да, похожее на любовь, что я с трудом проглотила образовавшийся в горле комок.