После чего указал пальцем на камеру видеонаблюдения — мол, начальство контролирует.
Когда Сергей попросил у него разрешения позвонить, Коля виновато развел руками:
— Сереж, я б тебе даже свой мобильник дал, но… Ты ж понимаешь. Дело серьезное. Приказ — никаких контактов.
Елагин не обиделся — все понимал. Дело, действительно, серьезное, проблемы Коле не нужны. Турнут — где работу сейчас найдешь?
Он повернулся к подоконнику, где лежали чистые листы бумаги, и под аккомпанемент телефонных звонков и шума рации принялся излагать подсказанную Кленовым версию.
Осмотр места происшествия затянулся до четырех утра. Жиленков потом сказал, что два часа спорили: кто будет разбираться — транспортники или территориалы. Победили последние. В смысле — проиграли. Паленов успел забежать за полосу отчуждения и погиб уже на «земле» территориального отдела. Второй неприятной новостью была информация, что дело поставили на контроль в министерстве, из Москвы уже вылетел подполковник Управления собственной безопасности с высокими полномочиями, и через пару часов он должен приземлиться в Юрьевске. Возможно, поэтому Елагина пока и не допрашивали — ждали высокого гостя. Если бы Сергей не был знаком с Паленовым, такого кипежа не случилось бы.
Сергей не сомкнул глаз — три года ночной службы превратили его в ночную пташку, да и не до сна при таком нервяке. Плохо, что не курит. Говорят, табак немного успокаивает, хоть и убивает.
В половине пятого заглянул Кленов, вернувшийся из следственного отдела при прокуратуре. Жиленков не хотел пускать, но Кленов — это тебе не опер. Объяснил просто и доходчиво, продемонстрировав кулак размером с Колину голову.
Командир подтвердил информацию дежурного — Журов Кирилл Петрович, уэсбэшник из Москвы, уже приземлился. Дядька серьезный, ментов посаженных за ним — что зарубок на прикладе у хорошего снайпера. Якобы и прокурор ему не указ, все согласовано. По телефону приказал без него не начинать. Сейчас беседует с паленовским братом, велел привезти Марину. Причем не собровцам, а операм из отдела. Самое поганое — что уже возбудили уголовное дело, пока по «сто восьмой»[2]. От местного следственного отдела работает Краснов, помогает Воронова.
— А Марина тут при чем? — поднял голову Елагин.
— Раз уж ее в оборот взяли, будут раскручивать тебя на умышленное убийство. На почве ревности. Не иначе.
— Но я действительно не знал, что это Ромка. Там темно было, как ночью в гробу.
— Меня убеждать не надо. Я, как ни странно, тебе верю. Ты их попробуй убедить! Так что придерживайся нашей линии. Всё — как я тебе там, на месте, говорил. Ни в коем случае на поводу у них не иди, как бы ни уговаривали и что бы ни обещали. Не было никакой ревности — и всё!