«Похоже, Светка преследует и свои цели», — промелькнула у Елагина резонная мысль.
— Ладно, Свет, не лечи. Проехали. Я ведь не за этим пришел… Скажи, у тебя какие-нибудь фотки с лагеря сохранились? Ты ж тогда, помню, все время с фотиком бегала.
— Сохранились, наверное. А что это тебя вдруг на воспоминания пробило?
— Так… Поищи, а?
Воронова затушила сигарету, ушла в комнату и через пару минут вернулась с большим альбомом в руках.
— Здесь у меня все школьные фотки… Во, смотри, какая я была! Это десятый класс… Или девятый? Не помню уже… А, вот и лагерь!
Она передвинула стул ближе к Елагину.
— Это ведь ты? — спросила она, указывая на снимок, с которого смотрела небольшая группа мальчишек и девчонок.
— Нет, — улыбнулся Сергей. — Это Валерка Трофимов. Я — вот…
— Ах да, точно… Смешной какой! А вот я! Господи, какая стройненькая…
Воронова перевернула лист. На следующей странице в числе прочих находилась небольшая карточка. Мальчишка, в котором уже можно было узнать будущего Елагина, сидел на скамейке с миловидной девушкой лет пятнадцати. Оба улыбались.
Увидев снимок, Елагин вдруг изменился в лице, и это не укрылось от глаз следственного работника.
— Ее, кажется, Леной звали?
Сергей кивком подтвердил.
— Первая любовь?
— С чего ты взяла?
— Ну, я ж не слепая… Вы с ней встречались потом, после лагеря?
— Нет, — качнул головой Сергей. — С какой стати?
— Мне казалось, ты тогда на нее запал…
Елагин вдруг захлопнул альбом.
— Там потом история была, в третьей смене. Когда ты уже уехала…
— С ее братом? — понимающим тоном спросила Воронова.
Сергей мрачно кивнул и вдруг поднял на нее удивленные глаза:
— А ты откуда знаешь?
— Я же приезжала в лагерь и на следующий год… Ты что, до сих пор из-за этого переживаешь?
Сергей не ответил. Он глянул на рюмку, которая все еще стояла нетронутая, и залпом выпил.
— Сдрейфил я тогда, Свет. Откровенно сдрейфил.
— А кто б не сдрейфил?.. Тебе же четырнадцать было, а не двадцать пять.
— Так я и сейчас сдрейфил, — невесело усмехнулся Сергей каким-то своим мыслям.
— Ты о чем?
— Ну… Насчет показаний.
— Перестань, — морально поддержала Светлана. — Был бы трусом, так не говорил бы. Да и в СОБР служить не пошел бы… Она тебя использовала, а ты страдаешь… Ты плов-то ешь! Он из баранины — когда остынет, невкусный.
Сергей кивнул, взял вилку, но потом снова поднял на нее взгляд:
— Нет, ты вот скажи! Допустим, тебя мужик домогается. Ну сосед, к примеру… Он тебе на фиг не нужен, и ты ему сто раз об этом говорила, а он все равно пристает. Как ты поступишь?
— Договорюсь с участковым, чтобы отправил на пятнадцать суток. Сразу любовный пыл пропадет.