Я заснула, едва успев донести голову до подушки, и не слышала, как он вернулся и улегся рядом; только почувствовала сквозь сон его пальцы, осторожно сжавшие мою руку и тут же отпустившие ее. Это прощальное рукопожатие почему-то породило в моем дремавшем сознании мысль о том, что в течение всего дня я ни разу не вспомнила о Симоне. Вероятно, я спала с глупой улыбкой на губах.
Проснулась я оттого, что было очень жарко — вечером мы забыли задернуть шторы и теперь солнце залило убогую комнатенку расплавленным золотом. Вероятно, время было не раннее. Я сразу открыла глаза и обнаружила, что лежавший рядом совершенно посторонний мужчина тоже уже не спал.
Он смотрел на меня, но я не могла поймать его взгляд, обращенный не на лицо, а несколько ниже. Проследив его направление, я с ужасом уставилась на собственное, совершенно обнаженное тело, вскрикнула и натянула одеяло до самого подбородка. Проклятая привычка спать без одежды! Ее может себе позволить только «секс-символ эпохи», коим я себя отнюдь не считала. Интересно, как давно проснулся Жерар?..
У меня было ощущение, что меня застукали за каким-то неблаговидным занятием, хотя по логике вещей его следовало бы испытывать Жерару. Он не торопясь отвернулся. Мне показалось, что на его губах промелькнула легкая улыбка. Снисходительная или просто добродушная? У меня не было времени на подобные размышления; я вскочила, завернувшись в простыню, и отправилась в ванную одеваться. Когда я вышла, Жерар был полностью готов к выходу. Наскоро позавтракав в столовой пансиона, мы подхватили рюкзаки и отправились к шоссе, где Жерар сразу сумел остановить очередной грузовик.
До Лиона было всего шестьдесят километров, но мы решили сделать там длительную остановку — в большом городе можно прилично заработать, Жерар надумал дать там несколько «концертов».
Наш водитель не отличался разговорчивостью, он не приставал к нам с расспросами. Мы тоже молчали, все еще испытывая неловкость после маленького инцидента, сопутствовавшего моему пробуждению. Кабина грузовика оказалась довольно тесной, и я чувствовала своим плечом плечо Жерара, хотя он и старался занимать как можно меньше места.
Этот неизбежный физический контакт, равно как и воспоминания об утре в Меконе, сосредоточили мои мысли на соседе. Безусловно, он знал обо мне гораздо больше, чем я о нем, по крайней мере, я-то не видела его голым! Это соображение заставило меня усмехнуться, и Жерар удивленно повернул голову в мою сторону.
«Интересно, а что сейчас поделывает мама Люка? Почему она не участвует в этом дурацком приключении?» — я впервые подумала о ее существовании, и меня начало разбирать любопытство. Задать Жерару прямой вопрос было бы чудовищной бестактностью, и я начала придумывать возможные варианты разговора, который можно было свести к этой теме.