— Ты что, сука, тут вытворяешь! — заорал он. Почувствовал боль в бедре, но перетерпел, хотел вмазать еще соседу, так чтоб тот упал и не встал больше, но сдержался нечеловеческим своим усилием и, лишь встряхнув соседа, приложил того еще раз спиною о стену.
— Алка, ты смотри, смотри, что он вытворяет! — испуганно и возмущенно заголосил сосед. — Свидетелем будешь!..
— Я ничего не видела! — отрезала та и ушла на кухню. Неглин отправился за ней следом.
— Во, семейка-то!.. — крикнул сосед. — Во, семейка! Одни бандиты да прохвосты!.. Бандиты да прохвосты! Ну, ничего, и на вас управа будет!..
— Крупу-то станешь? — спросила сестра, когда они оба руки помыли и вытерли все тем же грязным полотенцем.
— Порченую?
— Она только пахнет немного. А так ничего: есть можно.
— А потом с горшка не слезешь, — буркнул Неглин.
— Привередливый стал, — возразила сестра.
— Папашу-то крупой накормила, что ли?
— Папашу кормить — только добро переводить, — отмахнулась та.
— А больше, что, ничего нет?
— Картошины всего четыре штуки. Надо на вечер оставить.
— Ясно, — сказал Неглин.
— Самого-то по неделе дома не бывает, а мы здесь крутись одни как хочешь!.. Очень справедливо!..
— Я зарплату приношу.
— Разве ж это зарплата?..
Неглин и Алла пошли снова в комнату и в коридоре увидели сестру Машу, та была уже одета в пальто и замороженною походкой сомнамбулы двигалась к выходу.
— Куда? — крикнула средняя сестра. — Куда собралась? Не ходи никуда! Не пускай ее! — крикнула она Неглину, обгоняя Марию и вставая у нее на дороге.
— Маша, ты что? — сказал и Неглин, подойдя к старшей сестре.
— Она сейчас в таком состоянии, что с собой что-нибудь сделать может. Нельзя ее пускать. Маша, останься!..
— Бляди! Проститутки! — говорил сосед, высовываясь из своей комнаты. — И брат ваш — бандит.
— Заткнись, урод! И закрой дверь! — крикнула Алла.
— Маш, ты куда собралась? — спросил Неглин. — Может, мне с тобой сходить? А? Хочешь, схожу? Ну что, сходить? Я сегодня ночь не спал и вчера не спал, но наплевать, на меня наплевать, пусть каждый выкаблучивается, как хочет, я буду на все это смотреть, мне очень приятно на все это смотреть, я буду за всеми ходить, говно выносить, сопли утирать, а больше мне делать нечего, ты этого хочешь?! Всю жизнь буду этим заниматься!.. — распалялся Неглин.
— Ты слышала, что брат ранен? — сказала сестра средняя Алла.
Мария стояла перед младшими братом и сестрой и не сопротивлялась и не слушалась, она их, казалось, не слышала вовсе, будто только досадуя, что ей не дают исполнить ее неведомое внутреннее побуждение. Если б ее отпустили, она бы тотчас снова пошла навстречу известной только ей одной цели.