— Так ты, значит, Казимир?! — говорил коротышке один из военных, отталкивая оратора недовольным движением ладони его.
— Он, родимый, это все одобряет! — закричала вдруг старуха и закашлялась от кома в горле.
— Да они только болтают, — вставился словом какой-то гаденький мужичок в распоротом пиджаке.
— Кто? — спросили его.
— Да эти депутаты, — отвечал тот, упоенный вниманием к себе.
— Дураки все эти депутаты. Что о них говорить?! — сказали еще.
— Ну, дураки не дураки — а все же депутаты!..
— Разве не дураков в депутаты выберут?
— Рухнула держава! — провозгласил коротышка, горделиво шагнув в сторону народа. — Рухнула держава в припадке падучей болезни, и пена изошла вокруг рта ее!..
— Так, по-твоему, все — дерьмо, а ты, значит, хороший? — спрашивал кто-то у Казимира.
— Я тоже дерьмо! — с готовностью соглашался тот. — Я плоть от плоти дерьма мироздания.
— Да это же… гнида!.. — вдруг удивленно говорил один из военных в камуфляжной одежде. Казимир с беспокойством поискал взглядом кого-то в толпе. И не нашел будто.
— Точно — гнида, — подтвердили из толпы.
— А еще прикидывается!..
— Ну так что нам с ним делать? — поддержал другой военный товарища своего, поправляя рукою автомат, висевший на узком ремне на боку у него. Он обвел глазами толпу на авансцене и, поворотившись к Казимиру, сильной своею рукою взял того за одежду. — Вот видишь, народ против тебя. Ты думал будет — за, а он — против!.. Даже голосовать нужды нет.
— Ах ты, гнида! — снова говорил первый.
Коротышка отпрянул, и в глазах его серых и непокорных гнездилась тоска.
— Шопен исчерпан! — с истошною визгливостью его закаленного горла вдруг выкрикнул он. Вокруг него были чужие, недобрые и посторонние лица, и он рассчитывал только превозмочь их своей беспримерною дерзостью.
— Шопе-ен? — протянул человек в камуфляжном костюме. Казимир рванулся и хотел было спрятаться за толпою. Треснула короткая автоматная очередь, он пошатнулся и, будто переломившись надвое, рухнул лицом в кирпичную кучу.
— Вот!.. — едва успел сказать Казимир, захлебнувшись и кашлянув кровью. И это был конец.
— Вот тебе и «вот»! — отозвался военный, и носком тяжелого своего ботинка тело переворачивать стал.
Люди, бросившиеся было в рассыпную, тут же убедились в дальнейшем миролюбии стрелявшего и остановились, и даже понемногу, с опаскою стали приближаться к неподвижному телу коротышки.
Ш. отступал, осторожно поглядывая по сторонам. Иванов, проталкиваясь через толпу возле Казимира, бормотал в возбуждении:
— Не трогайте! Это наш товар! Наш!.. Наш!..
— Документы! — коротко говорил Иванову старший из военных.