Впрочем, что с того, что отец и все прочие хотят выдать ее за Хасана! Разве она не может сказать: «Не хочу!» Не хочу, и этого достаточно! Она не подчинится им, не пойдет на то, чего они требуют от нее, ее слово — решающее. Разве в таком деле допустимо принуждение или насилие?
В эту минуту Зейнаб отчетливо увидела себя, как она с высоко поднятой головой отказывается от этого брака. Всемогущий бог и правительство защитят ее от тиранов. Родственники жениха сражены и позорно отступают. Потом пелена мрака заволакивает все лица, мир замолкает, и с небес опускается черная мгла. Все в замешательстве. Но пройдет время, взойдет луна, подует ветер и выведет мир из оцепенения. Полевые цветы наполнят воздух своим благоуханием. Счастье поспешит к людям, и на их устах заиграют улыбки.
Но ее отец! Отец! Разве не падет позор на его голову из‑за того, что родная дочь проявила непослушание? А слезы матери! Разве не хлынут они перед собравшимися женщинами? Сердце матери разорвется от горя — ее дочь вышла из повиновения. И каково будет ей самой, когда женщины станут корить ее: «Стыдно тебе, Зейнаб! Стыдно, девушка!» или насмехаться над ее семьей, которая так кичится неведомо чем при всей своей бедности? Все будут смотреть на Зейнаб с издевкой и презрением. Вынесет ли она это? Ведь никогда никто еще не мог упрекнуть ее ни в чем!
А что будет, если она согласится на этот брак? Великое горе, неизбывные муки. А, собственно, почему? Разве до нее не отдавали замуж других девушек— и по желанию и против их воли? Проходили дни раздоров, недоразумения исчезали, супруги приходили к согласию, и жизнь становилась слаще меда. Каждому из супругов уготована своя роль: он работает на поле, она смотрит за домом, кормит детей, носит мужу обед и, если надо, помогает ему в работе. Так проходят дни, месяцы, годы, проходит жизнь. К чему же тогда страдать, изводиться?
И ведь Хасан, как никто другой, достоин любви! Разве он не добросердечен, не трудолюбив? Разве не хвалят его друзья и знакомые? Он высокого роста, смуглый, взгляд его черных глаз острый, пронзительный. Пожалуй, он даже похож на героев древности Антару[13] и Абу Зейда[14]. Более того — он принадлежит к племени хилал, племени Абу Зейда. И многие говорили, что, глядя на Хасана, им хочется взять ребаб[15] поэта, чтобы воспеть время славных походов, так не похожее на жизнь, унаследованную от отцов и дедов, — пахоту, орошение и другие заботы о земле. Да, Хасану пристали бы ратные подвиги!
Но, увы! Его удел — тяжкий подневольный труд. Жизнь, которую ведут миллионы сынов его родины, — это каторжные работы пленников и рабов, а не свободных людей.