— Научились, — все еще не без обиды согласилась Шура.
— Так чего топтаться на месте? Надо дальше идти! Попробуйте доить по двадцать пять — по тридцать коров.
— Ой, что вы! Сроду нам не справиться, — вырвалось у Шуры.
— Как же другие доярки справляются? В передовых колхозах и совхозах доят даже до полутораста коров.
— Так то ведь передовые из передовых и на «елочке» или на «карусели»! — бойко возразила Шура, стремясь показать, что газеты она тоже читает, о передовиках знает. — А у нас не те условия…
— Какие же такие особые условия вам нужны? — уже без улыбки, на полный серьез спросил зоотехник. — Не будем пока равняться на рекорды. Но по тридцать коров у нас же в районе на таких же «УДС» совхозные доярки обслуживают. Долго на месте топтаться — не всегда на пользу дела, — с необычайной для него категоричностью сказал зоотехник. — А ты что помалкиваешь, Синкина? Тоже боишься? Девки были вроде неробкие…
— Ничего мы не боимся! — оскорбилась Шура. — А совхозных, если захотим, запросто опередим.
— Запросто? — прищурился опять зоотехник.
— Нет, что вы, Иван Семенович! — смутилась Ланя. — Как это запросто? Сначала попробуем доить по двадцать — по двадцать пять, а там уж видно будет…
— Что ж, по ступенькам подниматься легче, чем прыжком, — согласился зоотехник. Он достал из кармана блокнот, авторучку, сел на скамейку возле бака с водой, подогретой для мытья доильных стаканов и фляг. — Садитесь-ка рядком, да потолкуем ладком. Прикинем сообща, что у нас получится.
Долго прикидывали, соображали, как вернее организовать дойку по-новому. На бумаге получилось все вроде хорошо.
— Это же просто здорово! — возбужденно произнесла Шура, когда они закончили расчеты.
— Девушка ты горячая! — Иван Семенович мягко рассмеялся. — Вспыхнешь мигом, только бы вот не погасла, веру не потеряла так же быстро.
— Никогда! — обиделась Шура. — Веру во все хорошее сроду не потеряю. Я только поспорить люблю, чтобы мне все до точки растолковали.
— Значит, с подходцем действуешь? Учту на будущее! А Ланя вот что-то не радуется. Ну, о чем ты думаешь? Выкладывай, не молчи.
— Забота берет, Иван Семенович, — призналась девушка.
— Заботу иметь — всякое дело легче одолеть. Только голову не вешай, смелее будь, — подбодрил ее Иван Семенович.
— Вы-то разве не приедете? — не ободрили, а еще больше встревожили его слова Ланю.
— Завтра буду у вас непременно, помогу чем смогу. Но вообще-то полагайтесь больше на себя, сами действуйте, сами!
Назавтра доили уже по-новому. Не все шло гладко, как мечталось. Но с утренней дойкой справились неплохо. Вечером и на следующее утро пошло еще ровнее, и девушки уверились — им все по плечу. Особенно гордилась, ликовала Шура. Когда она уложилась в то же время, которое затрачивала раньше на шестнадцать коров, подбоченясь, притопнула ногой: