— Ой, Пеструха-то! — закричала она истошно.
Ланя с перепугу выронила масленку, не помня себя кинулась к подруге.
— Ой, посмотри: живот как барабан! — продолжала кричать Шура, хотя Ланя была рядом. — Объелась, видно, кукурузы.
— Гонять, гонять надо!
Девушки принялись хлестать корову хворостиной.
Бедная скотина кое-как поднялась, однако ноги у нее подломились, и она тяжело рухнула на землю. Тогда доярки стали что есть силы давить, мять руками ее бока, напоили из бутылки керосином пополам с водой. Такую неотложную помощь доводилось им оказывать коровам и раньше, и всегда нехитрый этот способ лечения оправдывал себя. Теперь, наверное, слишком запоздали они с помощью. Корове легче не становилось.
— Надо звать ветеринара.
Шура осталась дежурить возле Пеструхи, а Ланя бешено погнала мотоцикл в деревню. Ветфельдшера она привезла скоро, но и он не мог спасти корову. Пеструха сдохла в судорогах.
— Похоже, отравилась чем-то, — сказал ветеринар.
— Отравилась? — переспросила Ланя, бледнея.
— Говорю, похоже. Вскрытие покажет, так ли это.
Но Лане не надо было ждать результатов вскрытия. Страшная догадка, как молния, мелькнула у нее в голове: корова отравилась вёхом! Тем самым клубнем, что она нашла утром и привезла в коляске. Пока они с Шурой гонялись за теленком, корова, несомненно, нашарила клубень в коляске, успела съесть. А Тобик таскал второе растение. Вот и все объяснение!
От такой догадки зашлось сердце. Получалось: сама, своими руками отравила скотину. Нарочно ли кто подбросил вех им в ограду, Тобик ли приволок откуда — это еще не узнано и, может, никогда не узнается. Ясно пока одно: она проявила преступную беспечность. Завыть, закричать в голос хотелось с отчаяния. Но Ланя даже не заплакала. Она прислонилась спиной к городьбе и стояла так, стиснув зубы.
Опять подкралась, навалилась на нее беда. Кто-то из недобрых людей хотел придавить, сломить ее. Только шалишь! Раньше не сломили, не согнули, теперь она выдюжит! И если кто-то думал позлорадствовать, посмотреть, как она будет убиваться, — не дождется этого!
— Никогда! — вслух поклялась Ланя.
Шура плакала. Но все-таки она не осталась глуха к этому страстному восклицанию подруги. А когда взглянула на ее закаменевшее, с жутко сверкающими глазами лицо, то испугалась: не тронулась ли Ланька с горя?
— Ой, что ты? Вся переменилась.
— Верно, теперь я переменилась! — ответила Ланя.
Рассудка она не лишилась — это Шура поняла потому, что Ланя спокойно занялась опять смазкой двигателя, велела ей греть воду. Выдержка подружки подействовала успокаивающе и на Шуру. Она побежала к печке. Стадо уже подходило, надо было поторапливаться с подготовкой к дойке.