В тот вечер ни Ланя, ни Шура не затевали больше речи о тяжком этом ударе. Пастух тоже ничего не выспрашивал. Старик не раз видел на своем веку, как ни с того ни с сего околевает скотина. Гибель Пеструхи его мало взволновала и вполне удовлетворило короткое объяснение Шуры, что все разъяснится после вскрытия. Да и чего ему было волноваться, ежели корова не в стаде была? Вот если бы у него паслась…
Зато назавтра с самого раннего утра и до позднего вечера не только в лагере, но и в Дымелке не утихали разговоры об этом происшествии. Вскрытие точно установило: корова отравилась вёхом. Люди передавали друг другу эту новость, рассказывали, как Ланя нашла странное растение у себя в ограде, как увезла в лагерь и что там случилось. Все склонялись к выводу: вех попал во двор Синкиных не случайно. Всех тревожило: у кого же такая подлая душа, что решился извести последнюю скотинку у сирот?
Никогда раньше Ланя не опаздывала на дойку. В это же утро и Шура давно явилась, и пастух стадо пригнал с ночной пастьбы, а Лани все не было. Мычали в загородках приученные к твердому распорядку коровы, ворчал шофер, приехавший за молоком.
«Ладно ли все? Не стряслось ли еще какой беды?» — начинала уже донимать Шуру тревожная мысль, когда Ланя, наконец, показалась на дороге.
Появилась она не на мотоцикле, как обычно, а шла пешком. «Потому и опоздала! — облегченно подумала Шура. — Мотоцикл, наверно, забарахлил». Она замахала подруге рукой, закричала шутливо:
— Топай поскорей! Разучилась, что ли, ходить?.. Однако улыбка исчезла с ее лица. Шура обратила внимание на то, что Ланя ведет за собой корову…
— Ой, мамочка родная! — вскрикнула она, бросаясь навстречу подружке. — Это ж Буренка твоя…
— Была! — отрезала Ланя.
— Была? А теперь? — уже догадавшись, что это значит, но не смея верить себе, спросила Шура.
— Будет колхозная, наша. Вместо Пеструхи.
— Да ты что, сдурела?
— А что тут дурного? По моей вине погибла Пеструха, я и должна пополнить стадо.
— И не выдумывай! Не примем! — воспротивилась Шура. — Если колхоз потребует возместить убыток, сложимся поровну. Я тоже виновата.
У Лани повлажнели глаза. Но сказала она твердо:
— Ни в чем ты не виновата. И колхозу не убыток возместить надо, а корову вернуть. Буренка не хуже Пеструхи, даже лучше, значит, надой по гурту не упадет.
— Но ведь… — у Шуры застрял в горле комок. — Девчонки-то как без молока?
— У бабки Дуни покупать будем. Она одинокая.
— Так это же… это же… — у Шуры не находилось больше слов, и она повторила: — Нет, не примем!
— Не примем! — сказал и пастух.