Ланя дружелюбно улыбнулась студентам, протянула руку с насосом, как бы открывая путь. Но едва машина проехала, она бросила насос в коляску мотоцикла, резко толкнула ногой стартер, села, вернее, бросилась на седло и газанула так, что мотоцикл вихрем сорвался с места, полетел по второй дороге с бешеной скоростью.
— Осторожнее, убьешься! — крикнул Тихон.
Но Ланя не слышала. Она уносилась вдаль все быстрее и быстрее. Максим провожал ее испуганным взглядом. Тогда Тихон, неожиданно и для себя и для студентов, на ходу выпрыгнул из грузовика. Ребята забарабанили по кабине, машина остановилась.
— Езжайте, я остаюсь! — крикнул Тихон.
— Ты что, сдурел? — поразились студенты.
— Наоборот, за ум берусь! Привет городу от деревни, счастливой учебы!
Максим взялся руками за борт, словно тоже хотел выскочить. Но машина тронулась, и он остался.
Утро было славное. Грязь схватило морозцем, чуть притрусило снежком. И Тихон, бодрый, свежий, будто и не было тяжелых уборочных дней и ночей, в новеньком костюме, в хромовых сапогах, которые сверкали солнечными лучиками, печатал по стежке на развилке дорог четкий рифленый след. Долго печатал, чуть не до полдня, надеясь, что Ланя вернется и, на свое удивление, застанет его тут. Но дождался совсем не ее. Подъехал на своем грузовике Степан. Высунулся из кабины.
— Ланя покалечилась!
Это было сказано тихо, но прозвучало для Тихона выстрелом.
— Слышишь, Ланя покалечилась! — глухо повторил Степан.
А Тихону будто в ухо крикнули. Он заморгал совсем очумело.
— В больнице лежит, в райцентре.
— Ланя? Но ведь она недавно…
— Ехала на мотоцикле, на повороте занесло, из седла выбросило. Я только с элеватора на шоссе выехал и наткнулся на нее.
Тихон схватился за дверку кабины.
— Поехали скорее!
— Врачи к ней не пускают.
— Не пускают?
— Да, я сейчас оттуда. Я же отвез ее в больницу.
Тихон глянул на Степана с испугом и подозрением: правду ли говорит, жива ли вообще Ланя?
— Сказали, когда гипс наложат, тогда пустят. Под вечер поеду еще. Если хочешь, захвачу.
«Хочешь — захвачу!» — надо же так сказать. Будто он, Степан, тут главное лицо, а ему, Тихону, честь эта оказывается лишь попутно.
— А если этот «захватчик» получит в ухо? — зло поинтересовался Тихон.
— Да ты что?!
Явись на губах Степана хотя бы мгновенная усмешка — он немедленно получил бы обещанное. Но в глазах его мелькнуло неподдельное удивление. И Тихон лишь сердито бросил:
— А то! Говори да не заговаривайся… Отвези к нам. — Он забросил рюкзак в кузов, круто повернулся, широко зашагал. Не колеблясь ни секунды, он решил идти в райцентр, в больницу, и во что бы то ни стало добиться свидания с Ланей. Ему непременно надо было самому, своими глазами увидеть, что с ней случилось, убедиться, что она жива.