Дом остался позади. Луна освещала его громадину, придавая странный потусторонний вид.
Словно в нем водились привидения…
Хотя кто знает, может быть, так и было на самом деле. Надежде некогда было раздумывать над этим. Холодная боль в спине растеклась по телу ледяными иглами, они чуть покалывали, напоминая о себе, словно предупреждая, что в любой момент, холод может смениться нестерпимым жаром, от которого будет очень неприятно.
(Совсем неприятно, милая, куда хуже, чем сейчас…)
Она бежала прочь от дома, задыхаясь от страха, понимая, что ей никуда не деться от существа, и что очень скоро оно догонит ее и тогда… о тогда все случится очень быстро, (а может быть и нет, — иногда так хочется растянуть удовольствие, не так ли?), и острые когти вонзятся в ее трепещущее тело, и располосуют дряблую кожу. Мокрые от росы, кусты тянулись к ней ветвями, пытаясь хоть не намного задержать. Волосы цеплялись за ветви, похожие на тонкие ручонки зеленых человечков. Она бежала, слыша, как деревья шепчут проклятия, хватаясь за развевающиеся полы халата. Босые ноги чувствовали каждый камешек, каждый прутик, что в несметном количестве оказались, разбросаны у нее на пути.
Это был не ее мир. И она понимала это, но несмотря ни на что бежала, задыхаясь, роняя слезы, с ужасом ощущая, как немеет спина, и ноги, становятся тяжелее и тяжелее.
Внутри нее, шевельнулся ребенок.
Надежда не сбавляя бега, ухватилась за живот.
— Потерпи немножко, милая — прошептала она, надеясь, что ее не услышит существо.
Впереди запахло тиной.
(Пруд!)
Она бросилась к воде. Это был то же самый пруд, что и в ее снах. Похоже, сон и явь сбились в одну кровавую кашу, и не разобрать где скучная реальность, а где ледяной кошмар, от которого не спрятаться, не скрыться.
Существо догоняло. Оно шло по следу, улавливая флюиды страха. Ему не нужно было видеть или слышать ее. Ему не было нужды втягивать воздух широкими ноздрями — оно чувствовало страх, что исходил от убегающей жертвы. Хотя оно и так отлично ориентировалось в зловещей тьме этого мира, поскольку само было частью всего этого.
(И чудовище из шкафа, и существа в толще стен, и глиняное божество — они всего лишь образы, рожденные воспаленным мозгом твоего свихнувшегося муженька, так же как и этот странный мир, в котором день не всегда сменяет ночь, а бронзовая рыба способна обрести новую жизнь на дне старого, глубокого, заросшего ряской и тиной пруда…)
Надежда и сама не могла понять, что так влекло ее к темной, зловонной воде (это был не сон — на этот раз точно не сон, и здесь, наяву, все оказалось немного не таким, как во снах), ей некогда было раздумывать над всем этим, особенно теперь, когда существо почти касалось ее длинными, когтистыми лапами.