Он устал так, что даже неудобное сиденье автомобиля, казалось мягкой пуховой подушкой. Огромной подушкой, в которую можно зарыться лицом, и замереть, закрыв глаза, вдыхая мягкий неуловимый аромат домашнего уюта.
Сергей уставился на дорогу, но странное чувство — он словно вырубился, хоть и продолжал рулить, объезжая препятствия. Он видел машины, пост ГАИ, мимо которого проехал, предусмотрительно сбавив скорость, но в мыслях он был уже дома, скинул одежду и пробовал горячую воду, присев на краешек ванны. От воды поднимался пар, она пахла хвоей, а на кухне жена заварила крепкий, ароматный кофе, нажарила гренок — сейчас он погрузится в горячую воду, и Надя принесет на легком пластмассовом подносе кофе. Он будет блаженствовать, прихлебывая из огромной чашки, не обращая внимания, что все еще в дороге, и до дома нужно успеть добраться, пока черная зима не заполнила мир своей холодной темнотой, и яркие оранжевые огни снегоуборочного грейдера, сверкают впереди непонятной тревогой, возникнув ниоткуда, словно два глаза, приближаются, наплывая, помаргивая от нетерпения встречи, и уже не успеть, не затормозить, вернее нога надавила на педаль тормоза, но от этого только хуже. Машину закрутило.
Удар!
Он здорово приложился об руль лицом. В ушах зазвенело, и на миг ему показалось, что из них польется кровь.
Крови и в самом деле много — она течет ручьем из разбитого носа, пачкая дубленку. Кружится голова, и еще не верится, что это происходит с ним, просто какая-то нелепость, так показалось, это сон, гребаный сон — на самом деле он спит сейчас в остывающей ванне, и поднос с кофе примостился на стиральной машине, но голоса снаружи становятся громче, требовательнее, приближаются, чьи-то руки распахивают дверь, и чужая голова пролазит внутрь салона, обдавая терпким сивушным запахом:
— Эй, парень, с тобой все в порядке?
И бормоча в ответ что-то несущественное, понимаешь, что на самом деле ты здесь, и все происходит именно с тобой, и никуда уже не деться из разбитой машины, и все будет потом — проблемы, что льются как из ведра, и как бы не хотелось, это не сон.
Ему помогают выбраться из машины, и стоя, покачиваясь, вытирая лицо рукавом, вместо того, чтобы приложить снег к переносице, Сергей бросает первый взгляд на разбитый "Москвич", оценивая повреждения. И уже обойдя машину, понимает, что крепко влип. Ковш грейдера превратил передок "Москвича" в кусок смятого металла — тут и там, из-под искореженного, погнутого капота торчат провода и трубки системы охлаждения, а из лопнувшего радиатора валит пар.