– Белые ночи, называется, – прошелестела Тамара, крепко прижимая к себе бультерьера.
Коля молчал. Лишь его трясущиеся пальцы все скользили и скользили по длинному пластиковому цилиндру мощного фонаря, купленного специально перед походом. Наконец Коля выдернул его из-под ремня и просипел:
– Там… там…
– Да что там-то? – негромко воскликнул Саша. – Ничего ж не видно!
– Там кто-то есть! – простонал Коля.
В его голосе звучал такой ужас, что Снежана в панике присела на корточки и обхватила голову руками, будто могла так спрятаться от неведомой опасности.
Саша раздраженно бросил:
– Ты фонарь как дубину в руки взял или как?
Лелька дрогнувшим голосом распорядилась:
– Включи же его!
Коля кое-как вдавил клавишу и направил мощный луч на кустарник. Миша с великим облегчением прошептал:
– Ничего…
– Никого, – в унисон выдохнула Снежана.
– Только листья. – Катя невесть как и когда оказалась рядом с Лелькой.
– Я уж думал, эта… – Миша неприязненно покосился на дрожащую от страха Снежану, – снова сглазила!
– Но я видел! – протестующе закричал Коля. – Я точно видел!
Он выключил фонарь, но по-прежнему глаз не сводил с кустов. Все послушно рассматривали черный на фоне сумеречного неба силуэт, но никакого движения не замечали.
Снежана села поудобнее и с нескрываемым презрением бросила:
– Ну ты и паникер! Меня чуть инсульт…
И словно захлебнулась словами. Горло перехватило, воздух загустел, распался на шершавые, терпкие комки, его никак не проглотить. В груди хрипело, сипело, сердце билось страшными, короткими толчками.
Снежана пролепетала:
– О боже… – И потеряла сознание.
Остальные безмолвно таращились на страшную, оскаленную морду неведомого чудища. Оно смотрело на оцепеневших туристов прямо из кустов. Тех самых, что только что освещал Коля, и где недавно никого не было.
С жутких, светящихся в темноте клыков сочилась в траву отвратительная клейкая, вязкая слюна, а вертикальные зрачки неприятно пульсировали. Длинная волнистая шерсть стекала вниз, правое ухо настороженно дрожало…
– Мама дорогая, – прошептала Катя, бессильно оседая на землю, – это же привидение…
– Чур меня! – простонал Миша.
Тамара крепко зажмурилась.
Крыс вызывающе громко всхрапнул.
Лелька судорожно вздохнула.
Саша непроизвольно стиснул кулаки.
Коля истово перекрестился и – Тамара не поверила собственным ушам – лихорадочно зашептал «Отче наш». Сбивался, испуганно всхлипывал, начинал сначала и снова сбивался.
Катя потрясенно наблюдала: чудище растерянно моргнуло, словно испугалось короткой, нескладной Колиной молитвы. Его глаза внезапно потускнели, погасли, и оно медленно растаяло в сумерках.