Вечер был теплый, ласковый, но Васку знобило. Он надел блузу в рукава и поднял воротник. После долгой холодной весны установилась наконец сухая и жаркая погода, именно такая, какой славится лето на Волге. Красный шар солнца завис над далеким горизонтом, замолкли в кронах деревьев птицы. Ему вспомнилась поездка в Москву, ночь на раскладушке в проходной комнате у малознакомых людей, до утра продолжавших скандалить и выяснять отношения. Мокея в городе не было, домработница сказала, что они отдыхают в Ницце или где-то там еще, где именно — Васка не запомнил. Да и позвонил уже с вокзала, все не решался побеспокоить. А утром, не выспавшись, пошел в издательство.
Встретивший его директор что-то долго мямлил про трудные времена и, только порядком Мерцалова измотав, перешел к существу дела:
— Посмотрел я план вашей книги, посмотрел, а некоторые пассажи прочел, и не без удовольствия. — Улыбнулся, любуясь собой, провел рукой по вьющимся седым волосам. — Забавно!
Мерцалов ожидал чего угодно, только не этого нелепого слова. Несуразность его, а больше того, непонимание директором этой несуразности Васку буквально потрясло.
— Мысли, прямо скажем, не затасканные, — продолжал между тем издатель, — дают пищу для ума… — Как если бы исчерпав этим запас хвалебных слов, нахмурился. — Вот только вопросы вы затрагиваете уж больно экзотические, нужны ли они в наше трудное время читателю? Мы проконсультировались со сбытовиками — они фактически определяют ассортимент того, что нами издается, — и интереса не почувствовали. Скажу больше, реакция их сугубо негативная, и тут не на кого обижаться: каков народ, такие и песни! Но и на этом мы не остановились, а в поисках независимого мнения обратились в профильный институт Академии Наук…
Сердце Мерцалова упало. Ему вдруг показалось, что все это уже было, и не раз. Судьба, а правильнее сказать рок, гоняет его по кругу, и со слов издателя начинается всего лишь новый цикл хождения по мукам. Но директор не спешил наносить решающий удар.
— Что лично меня в вашем синопсисе насторожило, — произнес он почти сочувственно, — так это тезис о том, что, поскольку Бог живой, то Он, как все живое, должен развиваться…
— А отсюда следует, — продолжил за него с кривой ухмылкой Васка, — что развитие Господа происходит в каком-то ином, неведомом нам времени…
— Именно, голубчик, — обрадовался директор издательства, — именно! Вот видите, вы и сами все прекрасно понимаете! Ваши соображения, весьма, впрочем, замечательные, входят в противоречие с догмами христианского учения, а нам вступать в конфликт с набирающей силу церковью не с руки.