Обладатель думского кабинета между тем продолжал свои рассуждения:
— Шумиха в газетах, можно считать, улеглась, так что ты снова никому не нужен, но на всякий случай приготовь какую-нибудь простенькую легенду. Скажем, бросила любимая жена, отчего произошел нервный срыв. Ударился в запой, ну и все такое прочее. Люди у нас сердобольные, любят юродивых и неудачников, особенно если они от горестей своих тянутся к бутылочке…
Ксафонов потушил сигарету и с задумчивым видом предположил:
— Слушай, а может, пока народ окончательно не забыл, тебе двинуть на телевидение? Людям ведь без разницы, чем ты прославился, главное, чтобы морда была узнаваемая. А что, станешь шоуменом, ума для этого не надо, будешь вести программу «Голь перекатная»… Ладно, шучу!..
— Шутишь?.. Зря! — усмехнулся Серпухин с издевкой. — В нашей любимой стране все возможно и от всего, за что ни возьмись, тянет фальшью и бесовством. Подоспей, к примеру, сейчас выборы, я бы точно в Думу прошел! У тебя нет такого ощущения, что вокруг все ненастоящее, потемкинское? Верно сказал Васка Мерцалов: «Коли правды нет, то и ничего нет, Господь не веру любит, правду!»
Аполлинарий Рэмович смотрел на него, как на ненормального:
— Ты что, белены объелся? А, понимаю, репетируешь нервный срыв и помешательство! А что, сыграно достоверно, я всегда говорил, что ты, черт, талантлив! На-ка, я тут записал телефончик знакомого психотерапевта. — Ксафонов протянул Мокею листок бумаги. — Доктор наук, профессор Шепетуха. Голова, мировая знаменитость, почетный доктор многих университетов. А я, пока суд да дело, посмотрю, что можно придумать насчет твоей работы…
В большой приемной едва слышно гудел кондиционер. Стоило Мокею закрыть за собой дверь, как сидевшая за компьютером Крыся сорвалась с места и, ничего не сказав, метнулась в кабинет. Вернулась почти сразу, довольная:
— Вырубила!
Серпухин вздрогнул. Именно это слово произносили герои кровавых боевиков, послав противника в бессознательное состояние. Голос Мокея перехватило:
— Ксафонова?
— Внутреннюю связь, — тоже почему-то шепотом пояснила Крыся. — Я, когда приносила вам кофе, нажала кнопку интеркома, а теперь, чтобы он не заметил, выключила. Все слышала, весь ваш разговор…
Мокей вздохнул с облегчением:
— А я подумал, вы Ксафона того! — показал он, как сворачивают курам голову.
— Нет, живехонек, сукин сын, живее всех живых! Сидит надутый в кресле и разговаривает с кем-то по мобильнику. Но ход вашей мысли мне нравится! — Девушка подступила к Серпухину, ее большие зеленые глаза горели любопытством. — Это правда, что вы ему рассказали? Вот бы нам вдвоем махнуть к Грозному!