— Я ему и говорю: у тебя семья есть? А он мне…
— А Грозный, — спрашивала несколькими минутами позже Крыся, — он какой? Неужели так прямо на улице лез к женщине под юбку? А внешность как на картине Репина? И ты с ним прямо как со мной?..
— Да ты что, бог миловал! — сделал испуганные глаза Мокей и, получив чувствительный удар кулачком и смеясь, продолжал рассказывать: — С носом художник угадал, а вот глаза у царя другие, сидят глубже и смотрят пронзительней. Ты не поверишь, мне иногда казалось, он понимает всю тяжесть творимых им преступлений, только поделать с собой ничего не может…
Заснули они только на рассвете, когда за выходившим в парк давно не мытым окном просветлело небо, заснули под оживленный гомон встречавших приход нового дня птиц. Крыся прижималась к Мокею и в полудреме, дыша ему в ухо, шептала:
— Серпухин, слышишь, Серпухин! Я, кажется, тебя люблю…
— Нет, Шепетуха, я в вас разочаровался! — Заложив руки за спину, Нергаль прошелся вдоль нависавшей над городом балюстрады, остановился напротив лешего. — Умереть истерзанным на полу пыточной?.. Это же в чистом виде любительство! Хорошо хоть не сказали сакраментальное: «Всем все прощаю», хотя далеко тоже не ушли. Ваша просьба не поскупиться и поставить за упокой души свечечку… — Мерный кардинал пожевал с омерзением губами. — Типичный образчик провинциальной халтуры, не имеющий ничего общего с органичным построением мизансцены. Станиславский, будь старик жив, пеной бы изошел, крича вам в лицо свое: «Не верю»! Даже в Малом театре давно так не играют. В сравнении с вашей выходкой этюд с Ксафоном на цепи и в наморднике просто классика жанра, впрочем, и он грешит против чувства прекрасного. Это свисающее до земли жирное брюхо… — Нергаль брезгливо поморщился, — да и все остальное, тоже свисающее… — Безнадежно махнув рукой, приложил к бледным губам тонкий надушенный платочек. — Никто, между прочим, не просил вас жертвовать жизнью, достаточно было, как все нормальные люди, вовремя донести…
Бес второго разряда решился на отчаянный шаг. Нет, не возразить — это было бы уж слишком! — а дать нечто похожее на объяснение:
— Тысяча извинений, экселенц! Памятуя о вашем мудром указании не нарушать канву исторических событий, я счел необходимым лично убедиться в том, что Мокей отдаст на дыбе концы. Внешне все так и выглядело, и в хрониках, если таковые имеются…
— Ладно, хватит об этом! — оборвал его блеяние Черный кардинал. — Джеймс, сколько можно! Что там опять за посторонние звуки?
— Серпухин собирает чемоданы, сэр! — с готовностью выпалил камердинер.