Сказать, что он сильно зауважал дикаря, – это не сказать ничего. Да, тот кричал, когда получил рану, но зато лишь скрежетал зубами, когда им занимался Дмитрий, и столь же стойко переносил измывательства Ларисы. Сейчас она накладывала швы, не имея возможности обезболить процесс, – как говорится, наживую. Ничего, терпит. Стежков оказалось не так много как мог ожидать Дмитрий, и стянуты они были лишь слегка, так что рана оставалась практически открытой. Вот она сделала дренаж из куска стерильного бинта, затем наложила тампон и повязку. На его взгляд, вроде нормально, а если судить по виду девушки, ничуть не излучающей уверенности, – так и не очень. Ладно, время покажет.
Закончив с обработкой раны, она вновь вымыла руки, а затем достала упаковку каких-то лекарств, горестно вздохнула, извлекла одну таблетку и протянула аборигену, показав, что он должен ее выпить. Тот попытался это сделать, но тут же выплюнул. А ты как думал? Лекарства – это тебе не мед, обычно очень даже горькое. Кто бы сомневался. Она подобрала выплюнутую таблетку, сполоснула водой и вновь протянула дикарю, с очень требовательным и строгим видом. Еще бы! На него тратят невосполнимые запасы медикаментов, а он плюется как верблюд. Может, грозный вид девушки отбил у него желание артачиться дальше, а может, все дело в том, что она выглядела весьма убедительно, но со второй попытки, хоть и не без труда, раненый все же заглотил лекарство, тут же запив его остатками воды, стараясь смыть горечь. Вот и ладушки, а то устроил тут.
Что теперь? По виду дикарей Дмитрий понял: сейчас они будут ждать с моря погоды. А вот что это принесет, покажет время. Все одно у них нет выбора. Прожить в одиночку в мире, полном опасностей, и тем более когда эта опасность исходит от такого изворотливого, хитрого и матерого противника, как человек, просто нереально. Вполне может быть, что они только что огребли целую кучу неприятностей, его просто убьют, а ее уволокут в неволю или тоже грохнут, предварительно… Об этом думать не хотелось. От этих мыслей он отчего-то сразу начинал ненавидеть этих людей, хотя пока повода к этому не было никакого. Спокойно. С такими мыслями о мирном соседстве и думать нечего.
Ожидание продлилось примерно с полчаса, по прошествии которых появилась целая толпа народу – из шести человек. Только мужчина среди них был лишь один, да и тому едва исполнилось восемнадцать. Как видно, его оставляли в лагере на случай охраны и обороны, а остальное мужское население отправилось на эту, ставшую столь неудачной, охоту.