В конце лета в Беркшир прибыла еще одна группа чужаков — по направлению правительства. Их было пять человек — детский писатель, два профессора, два журналиста. Им поручили собирать местный фольклор в рамках Федеральной программы поощрения писателей. Честно говоря, им крупно повезло — получить в это время хоть какую-то работу. Они всей компанией сели в поезд до Олбани, по дороге пили много виски и много смеялись. Все пятеро были выбиты из колеи выпавшими на их долю трудностями и полученным идиотским заданием. Но другой работы не было, и они решили извлечь из этой все, что только возможно. По дороге они развлекались, подшучивали друг над другом и пытались взять верх друг над другом. Всю дорогу, пока поезд карабкался в гору, они рассказывали нью-йоркские байки: кто где печатался, кто у кого брал интервью, кто учился в Гарварде или Йеле, у кого лучше, больше, значительней послужной список. Они заключили пари перед тем, как выйти из поезда в Олбани: фольклор искать будет каждый сам, и тот, кто отыщет самую интересную легенду, самую необычную историю, тот получит бесплатную выпивку от остальных в Оук-баре отеля «Плаза» в Нью-Йорке на будущий Новый год. На платформе они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
Бен Левий, который печатался в «Геральд трибюн» и нес в своем в рюкзаке готовую половину романа, отправился в сторону горы Хайтоп и поселений, которые лежат к западу от Ленокса. При нем были карта и несколько адресов — мэры, пасторы, учителя. Ему было тридцать лет. Городской житель, он тем не менее с удовольствием шагал по сельской дороге. Ему нравились и палящее солнце, и тишина. Ему захотелось кувыркаться, и он непременно сделал бы это, если бы умел. Большую часть своей жизни он провел в учебных аудиториях, библиотеках и редакциях. Он был умен, чувствителен, общителен по натуре, но вообще ничего не знал о природе. Он понятия не имел, что белые зонты, растущие вдоль оврагов, зовутся бутень одуряющий, а ягоды, которые пришлись ему по вкусу, — крыжовник. Или что собаки с кривыми ногами, которых он приметил, устраиваясь на ночлег, на самом деле койоты. Он вырос в Бронксе, на Джером-авеню, где все деревья одной-единственной разновидности. Ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, как эта разновидность называется. У него были палатка и фонарь. Ноги стерлись до волдырей. Пока он спал, прошел дождь, и утром, когда Бен Левий проснулся, лес казался свежим и умытым. Тут, в неведомом краю, он почувствовал, что все будет хорошо, даже если мир вокруг рухнет.