Очень скоро они лежали вокруг него, как попало скучно и без всякого интереса рассматривая, кто голубое, ставшее в одно мгновение бесцветным небо, а кто и резиновое покрытие, на котором они скакали. Больше досталось тому, кто исподтишка сыпанул песком в благородное и породистое гусаровское лицо, после чего и была разбита губа. Этот паренек не отделался, как другие тяжелым выходящим за признаки обморока нокаутом. У него кроме сотрясения мозга была еще и напрочь выбита челюсть.
Подвести итог решительным действиям Алексея, можно было словами известного детского писателя Маршака: «Вот какой рассеянный с улицы Бассеенной».
Интересно, а чтобы сказали, глядя на все это безобразие истинные «толстовцы» с их теорией непротивления злу и насилию? Смогли бы они осудить Алексея за его жесткие, граничащие с жестокостью поступки? Вместо того чтобы самому быть битым, он позволил себе воспротивиться постулату и не подставить вторую щеку, а других нарубил в мелкую щепу.
Такое повергает в уныние и депрессию.
Отчаяние переходит в сдавленный крик и задушенный стон.
Жлобы и ревнители морали посыпают свои головы крупнозернистым пеплом. Сверху натягивают заячьи треухи, так и ходят.
* * *
Как было понятно изначально, инструктор Понятовский толстовцем не был. И никогда уже им не станет. От такого поворота событий когда, почитай, пять выдающихся бойцов в лучших ритуальных традициях спецназа искалечены, он только и смог, что тягостным стоном помогая при этом себе руками показать Алексею свое кровоточащее к этому отношение… И все же заводной характер не давал ему возможности признать свою неправоту и прекратить человеконенавистническое проверочное занятия.
Прекратить калечить юность нашу боевую пусть даже и болгарскую. Ему, понимаешь, захотелось отыграться на, казалось, беззащитном бойце по имени Пирогов. Он просипел, пытаясь откашляться от внезапно возникшего кома в горле: «Сейчас, ты, капитан».
Что за напасть?
Этот тоже оказался улыбчивым. Но хоть ничего не просил, не издевался. Просто вышел не разуваясь, ожидая следующих козней и подвохов со стороны Понятовского. А того при виде очередного спокойного и уверенного новичка, обуяло, иначе и не скажешь, яростное раздражение.
— Твой приятель, показал всем нам неплохое владение приемами…
В первый раз их назвали приятелями, не отделяя одного от другого. А тот продолжил: «Нам всем хочется посмотреть, сможешь ли и ты справиться с двумя… Нет, с тремя соперниками…»
Судя по хмурым и неприветливым физиономиям столпившихся бойцов, им совсем не хотелось того, о чем говорил бравый инструктор. Конечно, трусов среди них не было, но и желающих вот так просто, за здорово живешь без всякого повода и дополнительной оплаты «за боевые» быть искалеченным тоже не находилось.