Поклонницы и фанаты повернулись ко мне, но, разочарованные моей заурядностью, снова занялись напитками и разговорами. Гарет пробрался ко мне сквозь толпу, снял очки и обнял. А я, оказавшись в его объятиях, потрясенный, застыл.
— Тебе понравилось посвящение? — От него пахло сигаретами и лосьоном после бритья «Олд спайс».
— Очень трогательно.
— Мне очень жаль Изабеллу.
Досадуя на свойственную мужчинам нашей семьи стеснительность, я отстранился.
— Это было ужасно. — Несмотря на все старания, мой голос дрогнул.
— Теперь ты дома. Рад тебя видеть.
Я поспешил переменить тему. Мне казалось невыносимым говорить об Изабелле. Только не теперь и не с Гаретом.
— Ты был великолепен. Мне не верилось, что ты мой брат.
— Слышали? Оливер говорит, что мы были великолепны! — крикнул Гарет собравшимся. — А ведь он из чертовых тори.
Все бессмысленно заулыбались и без слов закивали.
— Я не из чертовых тори, — смущенно пробормотал я.
— Может, и не из тори. Все равно капиталист. Какая, к дьяволу, разница? — Он резко повернулся к остальным. — Убирайтесь! Все до единого!
На него уставились, не понимая, шутит он или серьезно.
— Живо! — В воздух полетел плевок.
Через минуту в комнате никого не осталось. Гарет, ухмыляясь, снова повернулся ко мне.
— Вот она, власть избранных. Бараны, все до единого бараны. — Он вынул из заднего кармана тесных кожаных брюк помятую пачку, закурил сломанную сигарету и глубоко затянулся. — Пропади все пропадом, как же нехорошо. Без Изабеллы ты ничто. Она была твоим вдохновляющим началом, женской сутью. С ней даже твои копания в грязи приобретали романтический смысл.
Язык, на котором говорил брат, немилосердно мотало между вычурным стилем Оскара Уайльда и современным сленгом. Казалось, его личность мечется, изо всех сил пытаясь найти свое место в жизни, но пока никак не может обрести прочной основы.
— Ключевое слово «геофизик». И не грязь, а нефть. — Я посмотрел Гарету в глаза, стараясь оценить размер зрачков. — Ты под кайфом? Неужели не понимаешь, как мы все за тебя переживаем? — Я заговорил, как в детстве, с северным акцентом на языке моей семьи.
Гарет оттолкнул меня и надел очки.
— Не надо ля-ля. Ты месяцами пропадаешь, а папуля пилит каждую неделю.
— Когда ты опять развязал? Мне казалось, мы с тобой об этом говорили…
— Изабелла со мной говорила. А тебе до этой минуты не было никакого дела. Ты ее привез? — внезапно спросил он.
— Что? — растерялся я.
— Ну, там, прах или как еще…
Я посмотрел на брата. Амфетамин превратил его в безумца.
— Изабеллу похоронили по католическому обряду. Так пожелали ее родные.