Нуда, нуда… Вот она, известность: все тебя знают – кроме какого-то мелкого содержателя нескольких забегаловок вдоль трассы. Которому и знать-то про тебя не обязательно, потому как плаваете вы на разных глубинах…
– Это не ответ, брат. Зачем тебе «Руслан», а?
– А тебе что за дело, а?
– А то дело, дорогой, что есть у меня к тебе коммерческое предложение.
– Если коммерческое, то излагай.
Ольшанский набулькал себе коньячку, выпил, смачно закусил шашлыком, зубами снимая кусок прямо с шампура.
Тенгиз, нахмурившись, понаблюдал, как он жует, потом сказал негромко, буквально взял быка за рога:
– Я так понимаю, что ты человек не бедный. Деньги у тебя есть. Это хорошо. Мужчина без денег – все равно что… – Тенгиз пощелкал в воздухе пальцами, подыскивая сравнение, – все равно что сациви без курицы, да? И если ты покупаешь это кафе за деньги, и без документов, и без нотариуса, то ты можешь купить и больше, да? Молчишь. Правильно молчишь, не надо лишних слов, – обеими пятернями он, как граблями, пригладил волосы на голове. – Я, Тенгиз Абдуллаев, предлагаю тебе хорошо заработать, Сергей Александрович. Купи у меня все кафе на трассе, да? Дорого не возьму, да и, как говорится, оптом дешевле, мамой клянусь. Девять кафе – и ты в девять раз богаче, а? Подумай, дорогой, это большие деньги…
– Спасибо, уважаемый, – едва заметно улыбнулся Ольшанский, вытирая губы салфеткой. – Я одно купил – мне достаточно…
– Э, зачем торопишься? – поморщился кавказец. – Я же еще цену не назвал! А вдруг тебе понравится?
– Послушай, – сказал Ольшанский, и улыбка его мигом стерлась, а в голосе прорезалась сталь. – Мы с партнером разговаривали о серьезных вещах. Потом приходишь ты и перебиваешь. Да? Так дела не делаются. Если хочешь серьезно говорить – приходи завтра ко мне в офис, побеседуем, обсудим, поторгуемся… А сейчас зачем мешаешь?
Сварог не мог не восхититься. Теперь он понимал, каким именно макаром Ольшанский заработал себе репутацию и, собственно, деньги: с каждым клиентом он говорил на его, клиента, языке… И теперь в речи Ольшанского появились отчетливые кавказские интонации, хотя и без всякого акцента.
Интересно, какие нотки появились у него во время матча Ольшанский – Сварог. Сам Сварог, по крайней мере, ничего неестественного в речах олигарха не заметил…
– Я мешаю? – деланно удивился Тенгиз. – Это мое кафе! Мои стол, лавки, еда. Я хозяин, а ты – гость, так почему не уважаешь дом, в который пришел…
– Ну так и веди себя как хозяин! – резко наклонился вперед Ольшанский, и сталь в его голосе превратилась вовсе уж в дамасскую: – Ты зачем горы позоришь? Мы гости, дай покушать спокойно, поговорить, потом спрашивай!..