— Нѣтъ, пусть и онъ, — приказала она.
— «Раввинша»? Ко воѣмъ чертямъ! У него лошадь дохлая.
— Ничего, пусть.
— У него лошадь еще для постройки Соломонова храма камень возила.
— Если онъ не будетъ мѣряться, никого не возьму.
Стиль Гицеля, его разбойничья рожа и своеобразность тѣлодвиженій пугали еврейку. Она была увѣрена, что онъ все раскрадетъ и перебьетъ половину мебели. И остальные извозчики довѣрія тоже ей не внушали. Одинъ только Лэйзеръ казался похожимъ на человѣка, и ей очень хотѣлось, чтобы онъ поѣхалъ.
— Знать не хочу! Пусть мѣрятся! — настаивала она.
Ободренный Лэйзеръ опять полѣзъ въ толпу и протянулъ къ кнутовищу озябшіе пальцы. «Господи, сдѣлай, чтобы я былъ наверху! — съ сердечнымъ замираніемъ молилъ онъ. — Помоги мнѣ!.. не для меня, а для Шмилека»…
Господь Шмилеку покровительствовалъ, и молитва Лэйзера была услышана.
Какъ только двинулись въ путь — первымъ шелъ Гицель съ нанимательницей, потомъ два другихъ извозчика и позади всѣхъ Храпунчикъ, — такъ сейчасъ же Лайзеръ вытащилъ изъ-за пазухи хлѣбъ и луковицы, и въ два-три пріема проглотилъ… Точно въ яму все провалилось.
— Ува! какъ ѣсть хочется! — проговорилъ онъ, подбирая съ армяка крошки. — Страшенное дѣло, какъ хочется ѣсть… Ну, ничего! До вечера потерпимъ, а вечеромъ все будетъ. Покушаемъ себѣ хорошо… Очень хорошо покушаемъ… Но, но, Храпунчикъ, веселѣече!
Пріѣхали на Узенькую улицу. Мебель еврейки оказалась такая нелѣпая и громоздкая, что укладывать ее на возы было особенно трудно. Сперва вытащили какой-то шкафъ, отъ котораго, пока его несли, отскакивали и шлепались на землю полки и дверцы; потомъ поволокли два огромныхъ ободранныхъ, пудовъ по пятнадцати каждый, дивана. Затѣмъ послѣдовала корявая конторка, кресла безъ ножекъ или безъ сидѣній… Все это извозчики таскалисъ крикомъ, съ гамомъ, съ руганью; а еврейка бѣгала за ними, ужасалась, охала, упрашивала… Лэйзеръ тоже суетился и выносилъ вещи полегче. Извозчики не совсѣмъ были неправы, когда не хотѣли брать его въ свою компанію. Чахлый и слабосильный, съ ветхой кляченкой и дрянной телѣгой, онъ былъ для нихъ невыгоднымъ компаньономъ. «Это развѣ извозчикъ? Это раввинша», — говорили они о немъ. И дѣйствительно, для работъ «серьезныхъ», для грузки хлѣба, напримѣръ, Лэйзеръ не нанимался и самъ. Его спеціальностью было отвозить съ базара покупки — нѣсколько пудовъ антрацита, сотню арбузовъ, пустыя бочки, или что-нибудь въ этомъ родѣ. — «Нагрузи его телѣгу какъ слѣдуетъ — она разсыплется, лошадь упадетъ и хлопотъ съ нимъ не оберешься»… И исходя изъ этого соображенія, извозчики и теперь тяжелой, «хорошей» мебели на телѣжку Лэйзера не ставили, а украспли ее кухонной рухлядью да тѣмъ движимымъ, которое хозяйка хранила въ сараѣ.