Форсом охотники назвали водопад, до которого почти дошла ладья.
— Никак ты, Милослав, в Ругодиве сидишь? — спросил Дукович.
— Тебя, Страшила, трудно не признать. Коего воевал? У кого взял ладью-красавицу?
— Иду воевать. Рюрика и Хельгу Яровиту пожертвую.
Незнакомый Дуковичу витязь по-прежнему похохатывал, но слово Дуковича мигом смахнуло улыбку с лика Милослава, и тот предостерёг:
— Хвастлив ты не в меру. Весь в отца пошёл. У Хельги воинство на Ладоге и у Нового городища стоит. Тебя там зарежут для Перуна. Иль ты шутишь снова? Знаю, любишь забавы устраивать.
— Какие шутки? Какие забавы? Пошли гонца к Рюрику! Пусть скажет: Олег Дукович идёт на Вы! Ладогу и Новгород разобью. Всю Русь под себя возьму. Пойдёшь ли, Милослав, ко мне на службу? Ведь саксов вместе били!
— Не ведаешь ты, Страшила, о силе Хельги. Жаль мне тебя.
— Жалость мне не надобна. Так пошлёшь гонца к Рюрику?
— Э-эх, Страшила! Окажу тебе услугу, раз ты так желаешь своей погибели.
— Новгород возьму, дам знать. После Новгорода на хазар пойду.
Милослав не удержался от улыбки:
— Верно говорят: яблоко к яблоку падает. Что Дука, что ты, Олег, с одного дерева упали. Прощай, Страшила. Рад был тебя живым увидеть.
— Не говорю 'прощай', ещё свидимся.
Ладья Дуковича развернулась и резво пошла вниз по реке под моросящим дождиком. Собислав спросил:
— А волок?
Дукович, бросив свирепый взгляд на недоумка, пророкотал:
— Кинуть за борт!
Заверещавшего поморянина бросили в холодную воду, и тот поплыл к берегу.
Слаб ты, Буйнович, в географии! Пока шли по реке Неве, проиграл ты в детской игре витязям на знание русских городов. Нет в наших землях таких городов как Астрахань или Мурманск! А есть Барлин и Варин, Галин и Глазов, Гневков и Грибов, Кленов и Клинков, Копелов и Косин, Лесков и Лисов, Луков и Любов, Лютов и Марин, Маслов и Белов, Минцов и Миров, Пасов и Перов, Стрелов и Тетерин, Розток и Зверин… Не упомнить все названия!
Не стал рассказывать Алесь своим витязям, что все эти города и посёлки немцы переименуют — и станет Зверин городом Шверин, Розток — городом Росток, а Барлин — Берлином, стольным градом Германии.
Все тридцать витязей прекрасных были неровно распределены по красным ладьям. Дукович, которого Алесь иногда в шутку называл дядькой Черномором, шёл на «Волынце». Ярослав — на «Лютиче». Бронислав — на «Волке». Хотен — на свейском драккаре, поименованном божественным именем «Припегала». Сам Буйнович стоял на палубе 'Мары' и всматривался в туман, вставшим по-над озером Нево. Солнце уже взошло. Вскорости туман рассеется под его весенними лучами.