Я невозмутимо встал, и нагло прошипел ему в лицо:
— Пошёл на х…
С силой вырвал из его рук винтовку, которая оказалась предсказуемо лёгкой, и бросил на пол. Сложив руки на груди, подождал реакции. Один из бандюков матерно выругался и вдруг задорно воскликнул, снимая маску:
— Один говнюк все удовольствие испортит!
Он сбросил бронежилет, под которым оказался щегольской смокинг с бабочкой.
— Ах ты, зараза! — заорал олигарх.
Они обнялись, постучав друг другу по спинам кулаками.
— Милана, дорогая. Извини, хотели порадовать эффектным появлением, — проговорил «главарь», целуя ей руку. Милана привстала, бледная и раздосадованная, и через силу улыбнулась. — Для тебя маленький подарок, — добавил он, доставая из смокинга бумаги и ключи. — Пожалуйста, — галантно подавая ей руку, добавил он.
Он взял её под локоток, вывел на палубу, рядом с которой на понтоне покачивался в свете прожекторов роскошный седан «Lexus LS 460» цвета неба в июльский полдень.
— Благодарю, Вахид Джафарович, — проговорила Милана сухо. — Очень рада.
Гости начали молча вставать, отряхиваться, никто даже не выругался, а мне безумно захотелось дать Вахиду в морду за его «эффектность».
Милана с Вахидом вернулись в салон, он хлопнул в ладоши, и сверху посыпались лепестки роз, усыпавших все толстым слоем. Гости, уже пришли в себя, и громко зааплодировали. Я отошёл на своё место, взялся за остывший кофе. В груди клокотала ярость, которую я всеми силами пытался сдержать. После формальностей Вахид совершено потерял интерес к Милане, вместе с Бенедиктом и Розенштейном они вышли из салона, беседуя о делах. Гости начали постепенно расходиться, я допил холодный кофе и тоже пошёл к выходу. На палубе я наткнулся на Верхоланцева, который будто поджидал меня.
— Слушай, Верстовский, а ты действительно отношение к Вяземским имеешь? Князьям? — спросил Верхоланцев, схватив меня за рукав. — Или так приврал для красного словца?
— Бабушка рассказывала по секрету, что наш род ведётся от князя Петра Андреевича Вяземского.
— Ого. Так по знатности меня догнал? — присвистнул Верхоланцев, и ехидно проворчал, заметив мой недоуменный взгляд: — Дурак, ты, хоть и Вяземский, о великих режиссёрах надо все знать. Как же ты у меня снимаешься, а ни хрена не знаешь, кто я такой. Один мой предок был действительный статский советник. А второй — великий художник Поленов. Покопайся в Интернете. А то выпорю, — погрозил он мне пальцем. Он вдруг расхохотался, о чем-то вспомнив, и добавил: — Здорово, ты нашу «тётю Розу» подцепил, с ним чуть удар не случился.
Я изумлённо воззрился на главрежа, решив, что тот свихнулся на почве чрезмерной дозы спиртного.