Мне стоило огромного труда сдержаться, чтобы не врезать по высокомерной физиономии «тёте Розе». Ещё одна его издёвка, я бы просто встал и ушёл, наплевав на всех. Меня успокаивало лишь то, что Милана не видела моего унижения.
Лиля вновь подошла к нам, пробормотала номер кадра и быстро убежала.
— Значит, ты не согласен, — произнёс Мельгунов свой текст. — Тогда у меня кое-что есть для тебя, — торжествующе добавил он, доставая папку из портфеля, лежащего рядом с ним на сиденье. — Один человек смог мне помочь.
Я просмотрел листы, взглянул на Мельгунова, наши глаза встретились.
— Если не согласишься, эта информация уйдёт в полицию, — добавил он. — И тогда тебе грозит не тюрьма, а электрический стул.
— Что же ты тогда сразу не идёшь к копам? Сразу избавишься от меня, надоедливого поклонника, — проговорил я насмешливо.
— Я не подонок, как ты. Только хочу, чтобы ты оставил нас в покое. Лишать тебя жизни не входит в мои планы. Но если ты откажешься…
— Не подонок? То есть шантаж — это вовсе подлость, а так, милое дельце между двумя старыми приятелями? — перебил я его.
— Ты меня вынуждаешь на это идти. Если не согласишься на сделку … потеряешь Милану навсегда.
Последние слова вновь произнёс тот же самый низкий, утробный голос, от звуков которого голова пошла трещинами, как старый глиняный кувшин. «Соглашайся! Соглашайся!» — зазвенел хор тоненьких, отвратительных голосков, словно вокруг лихо поскакали резвые бесенята.
— Я должен подумать, — не по сценарию произнёс я, ожидая очередного скандала.
— Хорошо, — неожиданно согласился Мельгунов. — Даю тебе время до утра. Уверен, что ты не сбежишь. Она тебе слишком дорога.
Он спокойно, с достоинством, слез с сиденья, прихватив портфель, и вышел из машины. Я посидел за рулём, не замечая, что теперь «глаз» камеры смотрит мне в лицо, завёл мотор и проехал пару метров.
— Стоп. Снято, — услышал я голос Розенштейна. — Ну, вот видишь, можешь, когда хочешь, — удовлетворённо добавил он.
Я остался сидеть в машине в глубокой задумчивости — Мельгунов не сказал по сценарию: «Белла тебе слишком дорога», будто бы намекал на Милану. А Розенштейн сделал все, чтобы Мельгунов смог это сказать мне. Что за мерзкую пьесу разыгрывают они вместе с Мельгуновым? Обрабатывают мне мозги, чтобы свести с ума, или действительно все это сговор с дьяволом? Может быть, они проделали это и с Северцевым? Теперь я — следующая жертва?
19.
Через час я уже поднимался по лестнице на второй этаж гостиницы, где находился номер Миланы. Я с нетерпением ждал этой встречи и в то же время жутко боялся опозориться. Тускло светилось лампочки под потолком, я взбежал вверх на пролёт, отдышался, и как можно спокойней открыл дверь, оказавшись в коридоре, устланной бордовой ковровой дорожкой. Сюда выходили двери с золотыми табличками с выбитыми номерами. Я быстро огляделся и постучал — передо мной предстало ласкающее взгляд божественное видение в облаке белоснежных кружев.