— Ага, — сказал Мазур. — И мне придется долго и старательно объяснять, откуда у меня вдруг завелось триста тысяч баков…
— Вы мне представляетесь достаточно серьезным и рассудительным человеком, Джон. Неужели вы, едва вернувшись домой, начнете раскатывать на «роллс-ройсе», покупать часы от Картье и зажигать сигары от сотенных? Выждете какое-то время, все забудется… Что вы ухмыляетесь?
— Честно? — спросил Мазур. — В толк не возьму, зачем вам делиться. Кто вам мешает наобещать с три короба, а потом быстренько меня прикончить…
— Вполне разумное подозрение, согласен, — сказал капитан Агирре словно бы с облегчением. — Когда люди так ставят вопросы, это означает, что начинаются нормальные деловые переговоры… Я вам отвечу предельно откровенно, Джон. Конечно, мне не хочется делиться… Мне жаль делиться. Однако обстоятельства сильнее меня. Мне совершенно неважно, которую именно разведслужбу вы представляете — любая из них, взятая в отдельности, представляется мне противником, с которым скромному капитану вроде меня никак не стоит бодаться… Понимаете, Джон, как мне ни жаль делиться, я вынужден. Одно дело, если хоть один оставшийся в живых, то есть вы, все же вернется и, горестно вздыхая, поведает о неудаче. И совсем другое, если ваша группа погибнет целиком. Ни одна разведка в подобном случае не успокоится, пока не докопается до сути. Сюда нагонят чертову тучу агентов, они будут рыть землю на три метра в глубину — и есть серьезные опасения, что, в конце концов, докопаются. Если мы с вами договоримся полюбовно, риск сводится к минимуму. Вы меня никогда не выдадите, потому что ваше начальство подобных сделок не прощает. Влепят вам пожизненное… Честно сказать, я не питаю к вам ни малейшего дружелюбия. Я бы вас с удовольствием пристрелил и забрал всю сумму себе. Но так уж легли карты, что вы — мой страховой полис, а я — ваш… Убедительно?
Мазур краешком глаза следил за двумя субъектами, застывшими у двери. Недооценивать их не стоило — но и переоценивать тоже не нужно. Это не спецназ, не элитные коммандос — всего-навсего шпики, пусть и хваткие, наученные рукопашной и стрельбе… Видно, что они чуточку расслабились, надоело им слушать монотонные разговоры на непонятном языке, протекающие вполне мирно… Есть ли на улице кто-то еще? Вряд ли. Если капитан искренен, если он хочет на старости лет провернуть сделку (а как иначе прикажете понимать происходящее?), то он, как любой на его месте, постарается обойтись минимумом людей, пусть даже они ни словечка не понимают по-английски, все равно, могут потом рассказать о странных беседах и описать внешность капитанова собеседника… Двоих, кстати, гораздо легче пристукнуть, чем дюжину…