— Привет, дорогая, — пробормотала она сонно. — С Новым годом!
— С тобой все в порядке?
— Все отлично. Как хорошо, что ты пришла. Ты оставила своих друзей?
— Я беспокоилась о тебе.
— А почему?
— Беспорядки…
— Какие беспорядки?
Она зевнула, потянулась, закрыла глаза и опять погрузилась в сон.
Викки упала в кресло, ее мозг сковало оцепенение. Постепенно шум с берега стал утихать. Она поднялась на палубу и увидела, что огонь был потушен и полиция контролировала ситуацию.
— Ай Цзи, спасибо тебе. Я останусь здесь на ночь. Иди домой.
— Спасибо, Мисси.
Он резко свистнул, мотор сампана заработал, и лодка направилась к ним.
— А с твоей семьей все в порядке? — спросила Викки.
— Они все в полном порядке. Один бандит хотел забраться на джонку. Его скинули острогой.
— Слава Богу. Твоей семье нужна помощь с полицией?
Бог знает, как полиция оценит действия танка, защищавших свои джонки в пылу битвы, и она чувствовала, что ее семья должна защитить семью Ай Цзи.
Китаец усмехнулся:
— Пока нет.
— Тогда дай мне знать. Я скажу тайпану.
Низкий сампан подошел к борту яхты — его вела хорошенькая девушка. Ай Цзи перескочил через борт и был таков. Викки пошла вниз, нашла пиво в холодильнике и вернулась к матери, которая слегка похрапывала. Викки развязала пояс ее халата и накрыла мать одеялом. Потом села, потягивая пиво, и ей становилось все грустнее и грустнее.
Какой это был жуткий год! Бедный Хьюго. Бедная мама. Ее парень, не вынесший напряжения. Потерянный отель в Нью-Йорке. Другой тоже уже почти потерян на Кай Тэ.
Настырные китайцы. Она начала плакать, думая о своем муже Джеффе, которого не видела уже много лет. Почему она о нем плачет, спрашивала себя Викки и поняла, что плачет о себе, о девушке, которой она была, когда позволила отцу втянуть себя в замужество. Глупая девчонка, которая до сих пор задирает голову так, что он всегда может щелкнуть ее по носу. Ее жизнь могла бы сложиться по-другому, если бы она осталась в Нью-Йорке после окончания колледжа и занималась своей собственной карьерой. Она могла преуспеть и вернулась бы домой как равная, вместо того чтобы склеивать осколки его треснувшей империи.
Хьюго никогда не узнает, как они горюют о нем, думала она с горечью. Бедная Фиона. Бедные дети. Трудно представить, что 1997-й может быть еще хуже 1996-го, но Викки знала, что так оно и будет. На этой мысли самообладание опять покинуло ее, и Викки почувствовала, как внутри ее нарастают глубокие рыдания и сотрясают все тело.
Это просто разрядка после того, как она очертя голову бежала к матери — лишь бы увидеть ее и узнать, что с ней все в порядке, говорила она себе. Совершенно нормальная реакция, твердила она, запоздалый отклик. Беда в том, что она становилась раздавленной запоздалыми откликами на все ужасные события, случившиеся в прошедшем году. Слишком уж много их было. Она пыталась сопротивляться этой боли, защититься пивом. Но дело зашло слишком далеко, и зубы ее застучали по горлышку бутылки, когда громкие рыданья потрясли ее до самой глубины.