— Тебе будет лучше без меня. У тебя будут развязаны руки.
— Что ты имеешь в виду?
Вивиан уже давно обнаружила, что единственной возможностью общаться с матерью было принимать вызов и быть постоянно готовой к ее инсинуациям и неясным намекам. Не то чтобы она не одобряла наличие Дункана Макинтоша. Просто иногда ревновала.
— Я имела в виду, что ты постоянно занята — путешествуешь, работаешь.
— Я работаю, когда путешествую.
— Ну хорошо. Просто тебе не нужна обуза.
Вивиан пожала плечами и сказала правду:
— Ничего не изменится, если ты останешься. Я собираюсь жить одна, когда ты уедешь. И я останусь совсем одна. Отец умер, тетушка Чен умерла. Остались несколько старых теток и дядек, которых я едва знаю.
Еще пять или шесть лет назад она бы ни за что не поверила, что будет скучать по матери, если та уедет. Но когда умер отец, они стали ближе друг другу — как два незнакомца, встретившихся впервые. Темп жизни матери замедлился. Демоны, которые гнали ее от мечты к мечте, от мужчины к мужчине, теперь стали менее энергичными. Теперь она коротала время в компании людей типа мистера Тама, соседа, водителя такси, честного работяги. Правда, иногда ее заносило, и она могла снова болтать чепуху, например о создании парка радиофицированных такси, и исчезала ненадолго, совсем как кошка, возвращаясь назад с новой загадкой в улыбке.
— Ну, ну, ты не будешь одна.
Неожиданно, без предупреждения, старая боль — такая же острая, как новая рана, такая же мучительная, как в детстве, — пронзила ее. Мать уже нашла себе отговорку, чтобы опять оставить ее одну. Она вовсе не угомонилась. Эмиграция, похоже, будет не последним звеном в цепи ее авантюр — вперед к чему-то новому, а все старое безжалостно останется позади.
— Что имеешь в виду?
— У тебя есть дружок.
— Я не прошу, чтобы он был всем для меня. И он не заменит мне мать.
— Ах!
— Перестань жеманиться… Желаю приятно тебе провести время.
— И тебе того же. Уверена, ты своего не упустишь.
— Что?
— Ты ведь не становишься моложе.
— Мама, мне только тридцать два.
— Будет тридцать три в этом году, и прежде чем ты осознаешь это, тебе стукнет тридцать пять, и кто тогда женится на тебе?
Это было так глупо, что Вивиан не стала спорить, просто сказала:
— Я найду кого-нибудь, кто отчаялся так же, как и я. Может быть, бедного парня, потерявшего работу в КНР. Мы будем разводить свиней в Монголии.
Она улыбнулась про себя, услышав фразы Дункана Макинтоша из своих уст.
— Ты не знаешь, что такое отчаяние, девочка.
— Может быть, это то, что я пытаюсь не забыть, — пробормотала Вивиан.