Пытаясь как-то отвлечь девчонку от меланхолической темы, на которой та просто зациклилась, я поинтересовалась ее теперешними взаимоотношениями с мужем. По правде сказать, я ее супруга терпела едва-едва и знала, что при произнесении вслух его двойного имени у меня автоматически сжимаются зрачки и губы. Гунар-Хельвиг взаимно не испытывал ко мне особой душевной теплоты. Как-то раз из Оленькиного опрометчивого ротика вырвалась дополненная фраза ее одичалого лесоруба: "Эта твоя Наталья имеет маниакальную склонность к неуважительной ни к чему серьезному болтовне".
Само собой, что для подобной оценки у лесоруба даже нужды не возникло хоть в мало-мальских знаниях русской словесности. Однако, по словам Ольги, теперь выходило, что Гунар-Хельвиг стал совсем другим человеком. Если поживу у них подольше, то увижу воочию. Например, в тайне от жены он просил ее родителей приобрести для него в России платиновые в бриллиантах серьги, крестик и колечко. Гунар вручил Оле драгоценности в день ее рождения. Подарок супруга обрадовал подружку, даже несмотря на то, что ее мамочка, конечно же, не выдержала и выболтала секрет заранее. Меня же Оленька предупредила, что свои новые украшения продемонстрирует лишь после того, как я съем по дополнительному куску от каждого из ее пирогов. Перстенечек я все же увидела на Оленькином слегка отечном указательном пальчике. Ее пироги отличались отменной вкуснотищей, но были сытными до кирпичной тяжести в желудке. Я их больше есть не могла. Вообще ничего не хотела, даже лимонно-смородинового чая. Пришлось Ольге отступиться с уговорами.
- Как хорошо, что ты смогла приехать. Вот тебе мой план на вечер: сейчас пойду покричу детей домой. Им и Гунару дам по куску пирога, и всех отправим на боковую. После напьемся чаю и будем болтать, сколько влезет, а ты еще, может быть, поешь... Мне нужно об одном деле с тобой посоветоваться... А если Гунар спать не пожелает, усажу его смотреть видео. Вообще-то, он так устает в лесу, что любит ложиться рано. Да ты не беспокойся - в любом случае стать нам помехой ему не позволим, и точка.
Гунара-Хельвига удалось обнаружить в гараже и напоить-накормить до полной отключки. Все, как Оленька и планировала. А вот дети из леса так и не откликнулись, хотя начало смеркаться. Я забеспокоилась и приняла решение самой отправиться на поиски малышей, несмотря на абсолютную безмятежность подруги по данному поводу. Конец сентября, а теплынь просто отменная. Чудо, да и только, в этом году. Весь день можно проходить в шортах, майке и босоножках. Лишь под вечер становится прохладно, и листья вокруг сплошь золотые, зеленых совсем не осталось. Пуще горной козы я взбиралась все круче и круче, но детишки даже следа не оставили. Может быть, они, действительно, где-нибудь на соседнем участке, а то и в гости к соседям заглянули? А как в сентябрьском лесу хорошо! Запах-то какой: спелости, ветра, грибов, пряных листьев - все вперемешку. Да разве в лесу можно нервничать? Тут надо вкушать блаженство и истому дня да большими кусками их заглатывать вместо пирогов, от которых недолго и растолстеть. Завтра попробую тут грибов поискать, а у Оли не забыть выяснить: в ее курнике грибочки покупные или вот из этого лесочка. Отчего бы не присесть на пенечек, не проветрить после поезда отяжелевшую голову? Помню, в Москве в сентябре была традиция: ездили с подругами в розарий Ботанического сада. Боже, каких только роз там не расцветало в это время года! А до чего же некоторые были странными и по виду, и по цвету, и по головокружительности аромата. Помню, например, лилово-черную игольчатую с запахом ландышей. После роз шли кормить павлинов. Павлины в Ботаническом саду жили разборчивые и всем другим лакомствам предпочитали Бородинский сорт хлеба.